кухне помогает твоей маме мыть посуду. Эрнесто ушёл домой.

Я кивнула.

– Значит, дорога через главный вход свободна, и можно тихо прошмыгнуть. Хорошо. Слушай, иди разыграй спектакль: зевни и сообщи маме и Мэдди, что ложишься спать. Можно сказать, что плохо себя чувствуешь. Потом оденемся поприличнее, скатаем простыни, положим их под одеяла и улизнём в театр.

– Ты серьёзно думаешь, что кого-нибудь одурачишь? – нахмурившись, спросил он. – А куда собаку денем?

Я взглянула на прикорнувшего на ковре пса. Он медленно повилял хвостом и перевернулся.

– Можно приказать ему остаться. – Скелет встал и в отчаянии положил голову мне на колени. Похоже, возражал. – Но, если хорошенько подумать, он нам пригодится. Опять же защитник. – Я задумалась. – Скажи, что ты берёшь его к себе в комнату, что ли… Мама может открыть мою дверь и проверить, но к тебе она не пойдёт.

Оливер переступил с ноги на ногу и потёр руки.

– Ладно, ладно.

– А ты… правда согласен? – восторженно спросила я. – И отговаривать не станешь? «Слишком опасно, мисс… У нас будут неприятности, мисс» и всё такое?

– Ты вроде приказала не называть тебя «мисс», так что не буду! – ответил он.

Его раздражение поутихло, и он заулыбался.

– На самом деле всё верно. И про опасность, и про неприятности. Но, по-моему, ты права. Придётся нам раскрыть дело, пока кто-нибудь ещё не попал в беду. Дело того стоит.

Я усмехнулась.

– Игра началась! Теперь ноги в руки и…

– При чём тут ноги? – ответил он, смотря на обшарпанные башмаки.

– Ладно… не обращай внимания. Делай, как сказано, быстро и тихо, встретимся на улице перед конторой.

– Слушаюсь, мисс, – отрапортовал Оливер, приподнимая кепку и выводя Скелета.

Я показала язык в пустой дверной проём.

* * *

В Греческом театре я видела дам, одетых в лучшие наряды. Теперь была моя очередь. Оливер прав, нас наверняка поймают, но если это мой последний выход на представление леди Афины, то нужно появиться в лучшем виде. Хотелось произвести впечатление на брата и сестру Анастосов, но причина была не только в них. Я волновалась. В голове эхом отдавались папины слова: «Сообщай нам точно, куда идёшь, прежде чем убегать. И чтобы возвращалась до того, как стемнеет. Без ночных прогулок, слышишь?»

До ночи было ещё далеко. Наступил вечер. Если оставить письмо, объясняющее наше местонахождение, то потом можно будет сказать, что я сообщила, куда ушла. А что касается возвращения домой до того, как стемнеет… ну… будем надеяться, что про этот пункт он забыл.

Я подошла к гардеробу и достала самое красивое платье, купленное несколько лет назад, когда с деньгами у нас было получше. Я, конечно, из него выросла, но мама недавно перешила его и немного изменила в соответствии с модными силуэтами года. У неё явно был талант к шитью. Платье отличалось от моей обычной чёрной одежды, тёмно-синий бархат темнел, как ночное небо. У платья были изящные рукава, красивая парчовая вставка впереди и пуговицы, украшенные коронами. Надеть его без посторонней помощи было непросто – слава богу, на мне уже был корсет.

Одевание походило на неуклюжий танец по комнате, пока я продела в платье голову и руки, согнув их самым нелепым образом.

Оно было длиннее других моих платьев, доходивших до колен. Фасон его был ближе к взрослому, длиной почти до пола. Шагая по грязным улицам, придётся приподнимать юбки, возможности поехать в театр в экипаже у нас не было.

Я покопалась в комоде в поисках подходящей ленты и перевязала волосы, оставив лишь несколько кудряшек. Посмотревшись в зеркало, я довольно улыбнулась. Даже идя по следу преступника, важно быть прилично одетой.

Я слышала, как Оливер, привлекая внимание, громко топал по лестнице с бегущим за ним Скелетом. Эта часть прошла по плану. Оставалась задача незаметно исчезнуть из дома. Я открыла дверь спальни, чтобы не пропустить Оливера. Лучше выйти поодиночке, будет менее подозрительно.

В прихожей внизу раздался бой часов, потом я заметила Оливера и Скелета, проскользнувших по коридору, пока шнуровала туфли. Оба они, когда надо, двигались удивительно легко и проворно. Иногда даже не заметишь, что пёс в комнате, пока не увидишь, как он выбегает с куриной ножкой в зубах.

Я глубоко вдохнула и погладила потайные карманы платья, проверяя необходимое: кошелёк с мелочью, записную книжку, карандаш и носовой платок. Теперь в путь.

Часы замолкли, и я выскользнула из спальни. Под ногой скрипнула половица, и я застыла на месте, оглядываясь, не заметил ли кто, надеясь, что звук примут за «усадку» дома.

Спустившись по лестнице, я обрадовалась было, что почти добралась до цели… Как вдруг послышались шаги.

Глава 24

Скорее! Нужно было где-то спрятаться. Если возвращаться наверх – шумом перебудишь всех. Я окинула взглядом комнату. Дверь слева вела в столовую и, к счастью, была приоткрыта. Выбирать не приходилось: я ворвалась туда до того, как мама появилась в прихожей.

В панике я нырнула под стол, прикрываясь скатертью. И замерла.

– Скелет! – позвала мама. – Ты, шалунишка?

Я затаила дыхание, стараясь не издать ни звука.

Старый зелёный ковёр царапал руки – только бы не прилип к бархатному платью.

Шаги приближались, и из-под скатерти виднелись мамины ноги в домашних тапочках. Хорошо, что в комнате было темно.

«Не приподнимай скатерть, – мысленно молила я. – Не приподнимай…»

– Глупый пёс, – вздохнула мама и вышла из комнаты.

Я перевела дыхание.

Немного погодя я с облегчением услышала знакомый звук: застрекотала педаль на швейной машинке «Зингер». Всё в порядке – она отвлеклась, а шум прикроет мои шаги.

Потом я действовала очень проворно: вылезла из-под стола, отряхнулась и выглянула в прихожую. Горизонт был чист. Молясь, чтобы папа и Мэдди оставались на своих местах, я тихо проскользнула в прихожую и пошла в дальний угол конторы.

Оливер и Скелет ждали меня у соседнего дома, где их не было видно из окон конторы.

– Что же так долго? – упрекнул Оливер, а Скелет радостно ткнулся носом мне в руку.

На Оливере был дарёный старый папин пиджак, немного великоватый, но лучше, чем то, в чём он обычно ходил.

– Чуть не попалась, – объяснила я. – Пришлось прятаться под столом.

– Что?

– Неважно, надо идти.

Я поспешила прочь, придерживая юбки, чтобы они не подметали землю. Представление вот-вот начнётся, а тёмное небо над головой грозило дождём.

* * *

Перед зданием Греческого театра, как всегда, бурлила толпа, а в голове моей роились мысли.

Первым делом нужно проникнуть вовнутрь… А что потом?