Виктор проводил их с Зоей Афанасьевной до дому, и Светлана немного постояла с ним у калитки – даже себе самой она не призналась бы, что ждет поцелуя. Об этом же думал и Винтик, но он неосторожно увлекся маринованным чесноком и справедливо предполагал, что вряд ли Светка одобрит его чесночный поцелуй.

– Спасибо за такой прекрасный день! – сказала Светлана.

– Я рад, что тебе понравилось.

– А что завтра будем делать? Может, опять за грибами? Я вроде научилась их видеть.

– Завтра… Понимаешь, такая неприятность: я завтра должен уехать в Москву. У меня там несколько клиентов. Невозможно перенести.

– Понятно, – разочарованно сказала Светлана.

– Всего один день! Я не уверен, что смогу вернуться во вторник вечером, но уж утром в среду – точно. Ты когда собираешься домой?

– Мне в следующий понедельник на работу.

– В пятницу мне снова придется в Москву съездить, а выходные – все наши. В воскресенье вместе и уедем. Ты на машине?

– Нет, я так и не завела. На метро быстрей. Да и боюсь я водить!

– Тогда я тебя отвезу. Договорились? Ладно, надо идти. Мне завтра вставать рано. Спокойной ночи, Царевна. Я так рад, что ты здесь!

И тут Светлана сама его поцеловала. В щеку, вполне невинно. А потом быстро убежала в дом. Виктор постоял, глядя ей вслед, подпрыгнул и заорал: «Йееееес!». Тут же из-за соседнего забора залаял пес, и Винтик рванул к дому.

В эту ночь Светлана заснула с улыбкой. Во сне она в компании собак и кошек гуляла в волшебном лесу, где в сухой траве росли огромные грибы, а с ветвей медленно и плавно опадали разноцветные листья. Но потом вдали появилась какая-то темная фигура – Светлана вглядывалась, пытаясь сквозь красочную круговерть разглядеть, кто это. Человек приблизился и Светка забилась, замахала руками, закричала…

И проснулась.

Как давно этого не было! Неужели прошлое никогда не оставит ее в покое?

Жили-были две девочки, две подружки: одна светленькая, другая темненькая, одна красивая, другая забавная – Света и Юка. В паре девочки напоминали Герду и маленькую разбойницу из сказки Андерсена, правда, «Герда» была уж очень тихая и боязливая, зато Юка полностью соответствовала образу. Такие разные, они, тем не менее, были закадычными подругами и всю школу, начиная с пятого класса, просидели за одной партой. Разбойница Юка вечно влипала во всякие передряги, а мечтательница Света не расставалась с книжкой. Девочки придумали собственную страну – Юкландию, даже карту нарисовали. Играли самозабвенно, обычно дома у Юки. Сначала приняли в игру и Витю-Винтика, с которым Светка подружилась еще в детском саду. В первый класс они с Витей пришли, взявшись за руки, и уселись за одну парту, а Юка появилась уже потом, во втором классе, когда ее родители купили в соседнем доме кооперативную квартиру. В честь Винтика и его младшего брата Шпунтика, который таскался за Витей хвостиком, даже был придуман и нанесен на карту остров Викшпун.

В отличие от детей родители не дружили. Это были девяностые годы, когда взрослые крутились, как могли, чтобы приспособиться к изменившемуся миру и выжить. Лучше всех это получалось у папы Жильцова, наделенного практическим умом и деловой хваткой, да и супруга от него не отставала. Не особенно страдал и папа Кавелич – юристы востребованы всегда. Папа Светы Царёвой был простым учителем географии, коллегой Зои Афанасьевны, которая к тому времени уже заинтересовалась практической психологией, предчувствуя, что этот род деятельности скоро станет популярным.

А мама Светы была детским терапевтом. Соседи недоумевали: почему синеглазая красавица-блондинка вышла замуж за столь неказистого и неуклюжего мужчину, как Светкин папа? Он был полноват, лысоват, близорук и излишне сентиментален. Но чрезвычайно заботлив и добр. Вышло так, что мама тяжело заболела и умерла, когда Светке исполнилось десять. Они с папой очень сильно переживали: Светка стала совсем уж молчаливой и замкнутой, а папа трясся над ней, как курица над цыпленком. Юка стала еще больше опекать подругу, сочувствуя ее горю.

Сочувствовать – сочувствовала, но на самом деле плохо представляла, что же происходит в душе у Светы. Юка росла девочкой жизнерадостной, уверенной в себе и не склонной зацикливаться на печальных переживаниях. К тому же все ее родные были живы-здоровы, так что единственным горем, пережитым Юкой, стала смерть хомячка, торжественно похороненного на даче под жасминовым кустом в обувной коробке вместо гробика. Гораздо лучше понимал Свету Винтик. И когда Светка внезапно замолкала на полуслове и замирала, глядя в пространство, а ее синие глаза наполнялись слезами, Юка терялась, а Винтик просто подходил и обнимал подругу, хотя она была на целую голову выше его. Но Светкин папа однажды увидел это, страшно рассердился, тут же увел Светку домой и категорически запретил ей дружить с Винтиком, а тем более обниматься. Тогда-то Юка и пересела к Светке, а Винтик, который так ничего и не понял, ушел на заднюю парту. Некоторое время он еще пытался общаться с подружками по-прежнему, но, видя, что ничего не выходит, отступился, только печально смотрел издали на свою Царевну. Больше никто не называл так Светку Царёву, только Винтик. Да и какая из нее Царевна?

Девочки подрастали: вот им уже двенадцать, вот уже и четырнадцать… Страна Юкландия оказалась забыта – пора была вступать в страну первой любви. Конечно, Юка и тут была впереди: бойкая, дерзкая, умная, общительная, она нравилась мальчишкам, которые не умели подступиться к диковатой Светке. Она шарахалась от мальчишек и никогда не поддерживала разговоры о любви и сексе – просто затыкала уши, а Юка посмеивалась над слишком целомудренной подругой. А потом все открылось.

Светлана пришла к Юке в воскресенье утром – Кавеличи только успели позавтракать и, как Светка ни отказывалась, усадили за стол и ее, но она только выпила кофе. Потом родители Юки разошлись по своим делам: мама углубилась в чтение трактата по психологии, а папа поехал на встречу с одним из клиентов. Девочки уединились в комнате Юки – той не терпелось рассказать Светке, как прошло ее свидание с Данькой Петровым из параллельного класса. Впервые в жизни Юка поцеловалась с мальчиком, она была преисполнена самых радужных чувств и изливала их на подругу, не замечая, какое у той выражение лица. Вдруг Светка закричала в голос. Закричала, зарыдала, забилась в истерике. Осознав, что случилось с подругой, Юка пришла в ужас.

– Не говори никому! – рыдала Светлана. – Поклянись, что никогда не расскажешь! А то я покончу с собой…

Юка просто не знала, как быть, но на ее счастье Светкину истерику услышала Зоя Афанасьевна. Она тут же взяла дело в свои руки: дала девочкам успокоительного, потом села рядом со Светой, обняла ее и стала потихоньку расспрашивать, очень осторожно – она умела разговорить подростка.

На самом деле все началось давно, просто Светка была маленькая и не понимала. Казалось бы, что такого, если папа любит свою красавицу-доченьку, обнимает ее и целует? Меняет дочке подгузники, высаживает ее на горшок, моет ее перед сном? В два года моет, в три, в пять. В восемь и в десять. И обнимает очень уж крепко, и целует обычно в губы. Светка так росла и ничего плохого в этом не видела. А потом мама умерла, и папа с дочкой так горевали, что еще больше сблизились. Дочку мучили страшные сны, и папа стал спать с ней вместе. Он утешал девочку, обнимал и целовал. И ласкал. А потом попросил, чтобы дочка его утешила. А дочка так его любила и жалела, что сделала все, что папа хотел. Продолжалось это четыре года, и постепенно Светка стала понимать, что именно они делают, но не знала, как прекратить.