— Нет, я уже решил жениться на вас.

Поппи не могла сдержать смущенного смешка.

— Вы всегда принимаете решения так скоропалительно?

— Нет. Но я знаю, когда можно довериться инстинктам.

Он хотел что-то добавить, но отвлекся, заметив движение на земле. Проследив за его взглядом, Поппи увидела Медузу, которая выползла на дорожку. Крохотная бело-коричневая ежиха была похожа на ходячую щетку. К удивлению Поппи, Гарри опустился на корточки, чтобы взять ее в руки.

— Не трогайте ее, — предупредила Поппи. — Она свернется в шар, и вы уколетесь.

Но Гарри положил руки на землю, ладонями вверх, по обе стороны от ежихи.

— Привет, Медуза. — Он осторожно просунул руки под нее. — Извини, что прерываю твою прогулку. Но, поверь мне, тебе не поздоровится, если ты попадешь в руки моих садовников.

Поппи с удивлением наблюдала, как ежиха расслабилась, доверчиво расположившись в теплых мужских ладонях. Она позволила поднять себя и перевернуть, а когда Гарри погладил мягкий белый мех на ее животе, подняла носик, глядя на него со своей неизменной улыбкой.

— Я никогда не видела, чтобы кто-нибудь, кроме Беатрикс, обращался с ней подобным образом, — сказала Поппи, стоя рядом с ним. — У вас есть опыт общения с ежами?

— Нет, — улыбнулся он. — Но у меня есть опыт общения с некоторыми колючими женщинами.

— Прошу прощения, — раздался голос Беатрикс, и она появилась на дорожке, растрепанная, с листьями, прилипшими к одежде. — Кажется, я потеряла… о, вот ты где, Медуза! — Она широко ухмыльнулась при виде Гарри, держащего в руках ежиху. — Я всегда говорила, что мужчина, который умеет обращаться с ежами, заслуживает доверия.

— Правда? — сухо спросила Поппи. — Я никогда не слышала, чтобы ты это говорила.

— Я говорила это Медузе.

Гарри осторожно передал животное в руки Беатрикс.

— У лисы много уловок, — процитировал он, — а у ежа только одна. — Он улыбнулся Беатрикс и добавил: — Но главная.

— Архилох, — с ходу угадала Беатрикс. — Вы любите греческую поэзию, мистер Ратледж?

— Не особенно. За исключением Архилоха. Он знал, как докопаться до сути.

— Папа называл его «неистовым ямбистом», — сказала Поппи, и Гарри рассмеялся.

И в этот момент Поппи приняла решение.

Потому что, даже если Гарри Ратледж имеет недостатки, он их открыто признает. А мужчина, способный очаровать ежа и понимающий шутки, касающиеся древнегреческих поэтов, заслуживает того, чтобы рискнуть.

Она не может выйти замуж по любви, но по крайней мере она выйдет замуж ради надежды.

— Беа, — сказала она, — ты не оставишь нас еще на несколько минут наедине?

— Конечно, Медуза еще не нагулялась.

— Спасибо, дорогая. — Поппи повернулась к Гарри, который отряхивал руки. — Можно я задам еще одни вопрос?

Он бросил на нее настороженный взгляд и развел руками, словно показывая, что ему нечего скрывать.

— Вы можете сказать, что вы хороший человек, Гарри?

Он задумался.

— Нет, — наконец ответил он. — В сказках, о которых вы упомянули вчера, я был бы, наверное, злодеем. Но вполне возможно, что этот злодей будет относиться к вам лучше, чем относился бы принц.

Поппи задалась вопросом, что с ней не так, если ее скорее позабавило, чем испугало это признание.

— Гарри, вам не кажется, что говорить девушке, что вы злодей, не лучший способ ухаживания?

Он одарил ее невинным взглядом, нисколько не обманувшим ее.

— Я пытаюсь быть честным.

— Возможно. Но тем самым вы заранее признаете все, что бы ни сказали о вас. И это лишает смысла все упреки.

Гарри моргнул, словно она удивила его.

— Вы полагаете, что это хитрость?

Она кивнула.

Гарри несколько опешил, пораженный ее проницательностью. Но вместо того чтобы расстроиться, что его так легко вывели на чистую воду, он устремил на нее тоскующий взгляд.

— Поппи, я должен получить вас.

Преодолев в два шага разделявшее их расстояние, он заключил ее в объятия и притянул к себе. Сердце Поппи бешено заколотилось, она зажмурилась и запрокинула голову, ожидая натиска его губ. Когда его не последовало, она открыла глаза и устремила на него вопросительный взгляд.

— Вы не собираетесь целовать меня?

— Нет. Я не хочу, чтобы вы лишились способности трезво мыслить. — Тем не менее он коснулся губами ее лба, прежде чем продолжить: — Вот как мне представляется ваш выбор. Вы можете отправиться в Гемпшир, запятнанная светским скандалом и утешаясь сознанием, что по крайней мере вы не попали в ловушку брака без любви. Или вы могли бы выйти замуж за мужчину, который хочет вас больше всего на свете, и жить как королева. — Он выдержал паузу. — И не забудьте про загородное поместье, карету и лошадей.

Поппи не смогла сдержать улыбку.

— Опять подкуп.

— Я готов бросить к вашим ногам замок и корону, — ничуть не смутившись, заявил Гарри. — Платья, меха, яхту…

— Хватит, — прошептала Поппи и легко коснулась пальцами его губ, не видя другого способа остановить его. Затем набрала полную грудь воздуха, с трудом веря в то, что собирается сказать. — Мне достаточно простенького обручального кольца.

Гарри уставился на нее так, словно боялся довериться своим ушам.

— Правда?

— Да, — сказала Поппи, чуть задохнувшись. — Да, я выйду за вас.

«Еще не поздно передумать» — эта фраза стала лейтмотивом свадебного дня Поппи.

С раннего утра она слышала ее от всех членов своей семьи — в том иди ином варианте. За исключением Беатрикс, которая, благодарение Богу, не разделяла неприязни остальных Хатауэев к Гарри.

Естественно, Поппи спросила у Беатрикс, почему она не возражает против ее помолвки.

— Мне кажется, что это может обернуться удачным браком, — сказала та.

— Правда? Почему?

— Кролик и кот могут жить вполне мирно. Но кролик должен самоутвердиться, устроив пару взбучек коту, чтобы они стали друзьями.

— Спасибо, — сухо отозвалась Поппи. — Постараюсь запомнить. Хотя, полагаю, Гарри удивится, если я наброшусь на него с кулаками.

Свадьба и последующий прием замышлялись пышными и многолюдными, насколько это было в человеческих возможностях, словно Гарри задался целью пригласить в свидетели половину Лондона. Поппи надеялась, что за три недели, пока длилась помолвка, они с Гарри лучше узнают друг друга, но они почти не виделись, не считая двух раз, когда он катал ее по парку. Их сопровождала мисс Маркс, хмурившаяся так яростно, что смущала и бесила Поппи.