отправленного на каспийское побережье рядовым, Костомаров служил при губернаторе Матвее Кожевникове. По его словам, «жизнь в Саратове отличалась чрезвычайною дешевизною. Ассигнуя какой-нибудь рубль, можно было иметь отличный обед с ухой из свежих стерлядей, с холодной осетриной, жареными цыплятами и фруктами для десерта. Стерляди и осетры продавались живыми».

Занимался он и разбором уголовных дел, и поездками по уездам губернии, ныне разделённой на Саратовскую и Волгоградскую области. Там же он писал о Богдане Хмельницком и внутреннем быте Русского государства XVI–XVII веков.

Выполнял он и деликатные задания начальства. В 1853 году в Саратове пропало один за другим двое мальчиков, оба найдены были мертвыми с видимыми признаками истязания. Подозрение, разумеется, падало на евреев.

«Меня просили составить учёную записку – опыт решения вопроса: есть ли какое-нибудь основание подозревать евреев в пролитии христианской детской крови… Рассмотрев предложенный мне вопрос, я пришёл к такому результату, что обвинение евреев хотя и поддерживалось отчасти фанатизмом против них, но не лишено исторического основания…

Я указал сверх того на то обстоятельство, что евреи ещё в библейской древности часто отпадали от религии Моисея и принимали финикийское идолопоклонство, которое отличалось священным детоубийством. Наконец, я привёл множество примеров, случавшихся в средние века и в новой истории в разных европейских странах, когда находимы были истерзанные дети и всеобщее подозрение падало на евреев, а в некоторых случаях происходили народные возмущения и избиения евреев».

Надо сказать, что антисемитскую позицию Костомаров занимал и позднее. Уже в 1862 году он рассказывал: «я получил из Киева от одного из них укорительное, хотя и дружелюбное письмо, в котором автор письма доказывал, что иудеи – сущие благодетели малоруссов, и огорчался тем, что я дозволил себе употреблять название «жиды». Я отвечал этому господину, что сомневаюсь насчёт благодетельности иудеев, а что касается до слова «жиды», то обещаю вперёд не употреблять этого слова, а писать «иудеи»».

После воцарения нового государя ссылка Костомарова завершилась. Отныне он мог жить в столице, путешествовать по России и за границу и публиковаться, где хочет. Далее он воспользовался этой возможностью сполна – объездил всю Европу, прочитал курс лекций в петербургском университете и проводил археологические раскопки. Статьи и книги профессора Костомарова выходили регулярно и стали обязательной частью библиотеки любого образованного семейства.

Русский беллетрист Константин Головин так отзывался о преподавательской деятельности историка: «голос Костомарова и его манера читать сильно напоминала беззубое шамканье старой бабы. Не могу сказать, чтобы в его лекциях было что-нибудь особенно увлекательное, напоминавшее, хотя бы издали, блестящие лекции Грановского… Но одно могу сказать: Костомаров сумел сделать необыкновенно популярными среди студентов русские летописи».

Южнорусский элемент

Общение Костомарова с Шевченко, Кулишом и Белозерским продолжилось. Но прежнее Кирилло-Мефодиевское братство было не восстановить. Гулака в списке их контактов не было, как и Петрова. Кулиш обвинял Шевченко в пьянстве, Костомаров же теплее относился к поэту:

«По-прежнему стал он мне близким человеком. Хотя после своего освобождения он вдавался в большое употребление вина, но это не вредило никому, разве только его физическому здоровью. Напрасно г. Кулиш в последней своей книге «История воссоединения Руси» презрительно обругал музу Шевченка «пьяною» и риторически заметил, что тень поэта «на берегах Ахерона скорбит о своём прежнем безумии»…

Если упрекать Шевченка за то, за что его наказывало некогда правительство, изрекшее потом ему прощение, то уже никак не г. Кулишу, который был соучастником Шевченка и в одно с ним время подвергся наказанию от правительства, хотя и в меньшей противу Шевченка степени».

В 1861 году Костомаров выступил на похоронах Тараса Григорьевича.

Что касается собственно мировоззрения Костомарова, то историк Иван Лаппо так описывал взгляды профессора: «сторонник федерализма, всегда верный малороссийской народности своей матери, без всяких оговорок признавал эту народность органическою частью единого русского народа, которого «народная стихия общерусская», по его определению, «в первой половине нашей истории» является «в совокупности шести главных народностей, именно: 1) Южнорусской, 2) Северской, з) Великорусской, 4) Белорусской, 5) Псковской и 6) Новгородской».

При этом Костомаров считал своим долгом и «указать на те начала, которые условливали между ними связь и служили поводом, что все они вместе носили и должны были носить название общей Русской Земли, принадлежали к одному общему составу и сознавали эту связь, несмотря на обстоятельства, склонившие к уничтожению этого сознания. Эти начала: 1) происхождение, быт и языки, 2) единый княжеский род, 3) христианская вера и единая Церковь»».

Сам же он формулировал свои взгляды на украинский вопрос так:

«Южнорусский элемент должен давать нашей общей жизни растворяющее, оживляющее, одухотворяющее начало. Южнорусское племя, в прошедшей истории, доказало неспособность свою к государственной жизни. Оно справедливо должно было уступить именно великорусскому, примкнуть к нему, когда задачею общей русской истории было составление государства.

Но государственная жизнь сформировалась, развилась и окрепла. Теперь естественно, если народность с другим противоположным основанием и характером вступит в сферу самобытного развития и окажет воздействие на великорусскую».

Николай Иванович Костомаров умер 7 (19) апреля 1885 года, после долгой и мучительной болезни. Он похоронен в Санкт-Петербурге на Литераторских мостках Волкова кладбища.

Часть четвёртая

Двойная жизнь хлопоманов

Следующее поколение украинства было уже вполне солидным: университетские дипломы, немалые чины и желание стать властителями дум в окрестностях Киева, Чернигова и Полтавы. Эти люди пытались просвещать народ, но не до конца и не свысока, а так, чтобы и сами были успешны, и начальство не сильно осерчало. Как это у них получилось, судите сами.

Комедия «За двумя зайцами» как энциклопедия современной украинской политики

В губернском городе на Днепре жили люди той удивительной породы, о которой ныне с нездоровым пафосом говорят: «унікальна нація». А были они не плохи – не хороши, любили красивую жизнь, дурили голову простакам, но и сами порой бывали биты за свои художества

И над теми, кто бездельничал и хвастался, кто выставлял себя образованным, а на деле двух слов связать не мог, весело смеялись и авторы малороссийского водевиля «За двумя зайцами» (1883), и его читатели, включая автора русского адаптированного текста, великого Александра Островского, а позже – зрители одноименного художественного фильма. И – заметьте! – никто на едкую, но честную сатиру драматурга и романиста Михаила Петровича Старицкого (1840–1904) не был в обиде! Никто никому «кримінальною відповідальністю» не угрожал! И это притом что большей «зрады» и придумать невозможно.

Кадр из фильма «За двумя зайцами».

1961 г.

В фильме режиссёра Виктора