Сонька снова замолчала. К первой завитушке прибавилась ещё одна, а потом ещё. Я наблюдала, как она выводит на листе узоры. Сжимала мешочек с кольцом, чувствуя, как оно жжёт ладонь, как оставляет в месте прикосновения чёрный обугленный след.

— Не очень, — вздохнула Соня и посмотрела на рисунок.

Нарисовала на пиджаке мужчины несколько пуговиц. Я взяла у неё карандаш и добавила воротник, несколько черт лица, свитер под горло.

— Вот так, — шепнула и поцеловала дочь в затылок. — Я согрею тебе молока и налью в другую кружку, да?

Дочь закашлялась, и в этот момент прочно смешанная со страхом ненависть к человеку, за которого я когда-то вышла замуж, стала такой сильной, что я готова была броситься на него, пусть даже силы наши были не равны, и это бы всё равно ни к чему не привело. Прижала дочь спиной к своей груди, желая забрать себе её болезни, все возможные несчастья и страхи.

Налив в кастрюльку молоко, я включила газ и достала из кармана мобильный. Пропущенный от Демьяна. Ещё и он…

Я думала, Соня уже позабыла о вечере в кафе, но нет. Посмотрела на стоящую рядом на столике чашку. Большая, молочного цвета снаружи с имитированными медовыми подтеками по краям. Внутри она была всё того же тёплого, медового цвета.

Сама не зная зачем, я вытащила кольцо и зажала его в кулаке. Посмотрела на тёмный дисплей телефона и оперлась ладонью о столешницу.

— Он снова тебе звонил? — услышала я голос Светки позади себя и обернулась.

Пройдя на кухню, подруга присела на край стола. В руках её была пустая кружка и я, не спрашивая, вылила в кастрюльку остатки молока из пакета. Светкина кружка, стукнувшись о стол донышком, опустилась рядом с той, что я приготовила для Сони, пальцы её коснулись моего плеча.

— Это сейчас не важно, — тихо сказала я, незаметно убрав кольцо обратно.

— Сейчас — нет, — неожиданно согласилась Светка. — А вообще?

— Не знаю, — после нескольких секунд молчания шепнула я. — Я уже ничего не знаю.

— А должна, — Света провела по моему плечу и убрала руку.

Сидя возле Сонькиной постели, я прислушивалась к её дыханию. Светка тоже спала, книга, которую она читала перед сном, лежала на краю постели раскрытыми страницами вниз. Ветер, завывающий за окном, напоминал мне старого бродячего пса: неприкаянного, никому ненужного, озлобленного.

— Спи дитя моё усни… — потихоньку затянула я колыбельную, услышанную когда-то очень давно.

Соня вздохнула, пошевелилась, а я так и продолжала петь, убаюкивая скорее не её, а саму себя. Знала, что даже если лягу, уснуть не смогу. Зажатое между ладоней кольцо не давало покоя и, чем больше я пыталась не думать о нём, тем чаще оно оказывалось у меня в руках.

Куплет колыбельной закончился, и в комнате воцарилась тишина. Только бьющийся в окна ветер, только едва слышное дыхание Сони…

Неожиданно телефон снова завибрировал, но теперь отрывисто, резко. Ещё раз посмотрев на спящую дочь, я достала его и открыла сообщение.

«Жду тебя около подъезда. У тебя пять минут. Если не выйдешь, поднимусь сам». Отправитель: Демьян Терентьев.

Демьяна я увидела, едва открыла дверь подъезда. На улице было совсем темно, мрак разбавлял тусклый светильник над козырьком и бьющий вдаль свет фар чёрного внедорожника.

Высокий, в небрежно распахнутом пальто, он стоял на его фоне и смотрел на меня. Сделав пару шагов, я остановилась, дожидаясь, пока он подойдёт. Ветер, что бился в окна, заиграл с моими волосами, пробрался под наспех накинутое пальто.

— Зачем ты приехал? — резко спросила я, когда Демьян остановился на расстоянии вытянутой руки.

— Разве я не говорил тебе, чтобы ты не строила планов на вечер? — очень тихо заговорил он, глядя на меня.

Ветер швырнул волосы мне в лицо, и я поспешно убрала их. Поёжилась, пожалев, что не захватила ни шапку, ни перчаток, но задерживаться я не собиралась. Падающая на лицо Демьяна тень придавала чертам нечто опасное. Хотя… вряд ли дело было в темени. Она лишь подчёркивала то, что хоть как-то сглаживалось при свете.

— Ты можешь говорить всё, что угодно, — резко ответила я. — Только это меня не касается.

— Если то, что я говорю, предназначено тебе, то тебя это касается, Дарина, — проговорил он ещё тише.

Если бы не отрезвляющий холод, я бы, наверное, снова почувствовала волнение, что охватывало меня, едва мы оказывались рядом. Звук его голоса, запах… Внезапно мне захотелось уткнуться в ворот его пальто. Секундная слабость, которую я поспешно отогнала.

— Если уж на то пошло, ты мне ничего не говорил, Демьян, — заговорила я уже спокойнее. На сегодня с меня было достаточно. Ни спорить с ним, ни противостоять ему, у меня просто не осталось сил. — Ты мне написал.

— Значит, ты всё-таки ждала, что я позвоню, — уголки его губ дёрнули в чуть заметной улыбке. — Пойдём в машину.

Он обернулся к внедорожнику. На лицо мне упало несколько маленьких мокрых снежинок. Первый снег в этом году… Поняв, что сама сдала себя, я промолчала на его слова. Ждала. Ждала, чтоб его, хотя даже подумать не могла, что так будет.

— Соня приболела, Демьян. — Посмотрев на чернеющий в ночи внедорожник, ответила я. Выхваченные светом фар снежинки таяли, касаясь асфальта, влажный капот блестел, салон манил теплом. — Да и у меня завтра много работы. Нужно выспаться.

— С ней всё в порядке? — Демьян внимательно посмотрел на меня, и я заметила в его взгляде беспокойство. Будто… Будто ему действительно было не всё равно.

— Да. Кашель. Просто… Просто замёрзла немного и…

Я замолчала, поймав себя на том, что говорю слишком быстро, а голос начал звенеть истеричными нотками. Не знаю, заметил ли это Демьян. Крохотная снежинка упала мне на нос, на щёку, пальцы замёрзли. Я плотнее запахнула пуховик, прячась от холода.

— Пойдём в машину, — снова сказал Демьян и, поняв, что я собираюсь возразить, добавил: — Полчаса. Через полчаса ты будешь дома.

Я замешкалась. Не знаю, что заставило меня помедлить с отказом: то ли его взгляд, ожидающий, держащий меня, то ли та твёрдость, что звучала в голосе, хотя говорил он всё так же тихо.

Оставлять Соню мне не хотелось, пусть я и знала, что она, скорее всего, не проснётся. Сама не зная зачем, я обернулась к подъезду, снова посмотрела на машину, на танцующие снежинки.

— Полчаса, — сдалась наконец. Не больше. И… я в домашнем.

— Это не имеет значения, — Демьян взял меня за руку. Я почувствовала тепло его пальцев несмотря на то, что перчаток на нём, как и на мне не было.

По телу пробежали мурашки, прикосновение его отдалось внутри одновременно волнением и спокойствием, и я пошла за ним, хотя ещё несколько минут назад была уверена, что не сделаю этого.

Не прошло и нескольких минут, как внедорожник свернул и остановился возле окошка ресторана быстрого питания. Очереди не было, и он сразу же сделал заказ.