— Объясняю правила. Слушайте сюда, дважды повторять не буду! — начал речь главный. — Любая попытка к бегству карается смертью. Шаг влево, шаг вправо — смерть. Руки держать на виду. Обнажение любого оружия ведет к немедленному расстрелу. Нападение на официальных лиц или жителей — смерть. Вздумаете покинуть казармы — вас убьют. Если вы цените свою жизнь, то вы будете помнить мои слова. Нет — ваши проблемы. Следуйте за мной. Открыть ворота!

Автоматчики взяли нас в окружение. Небольшой группой из десяти человек мы двинулись через бетонные укрепления. Я заметил местами каменные наплывы, которые остаются при использовании земляных печатей. По-видимому, суперов привлекали здесь к строительным работам. К нам вышел один из дежурных и действительно записал наши с Анной имена. Возможно, мотоциклы к нам еще вернутся. Нас обыскали на освещенной площадке. Огнестрельное оружие заставили сдать под роспись. Как я понял из оговорок, обычное оружие было разрешено для ношения отдельным категориям аттестованных граждан города. Мета-снаряды же были запрещены. За их использование или хранение полагалось суровое наказание.

Нам вкратце обрисовали, что наш может ждать, если мы нарушим закон. Легкие правонарушения наказывались штрафами или конфискацией имущества, серьезные — лишением гражданства или каторжными работами, непростительные — смертью.

Ауру я приглушал как обычно. Никто не спрашивал, является ли кто-либо из беженцев супером, и я сам не вызывался их просвещать. Похоже, они были уверены в том, что мимо артефактных очков никто не может проскочить.

Улицы города освещались редко. Лишь возле некоторых перекрестков горели фонари. Но в целом первое впечатление от Усть-Корсы у меня осталось вполне положительным. Здесь кипит жизнь. Горы мусора на дорогах не валяются. Правда, все свободные участки земли носят следы хозяйственной деятельности, да и на крышах нередко виднеется грунт. Как и в Приюте, местные используют любой безопасный клочок внутри города для выращивания продовольствия. Из-за этого многие участки огорожены заборами, чего в Большом Шаске я не встречал. Видимо, чтобы не воровали с чужих огородов.

Нас привели в приземистое здание с решетками на окнах и проводили в подвальное помещение без окон и с минимум дверей, заставленное простыми койками в два яруса.

— Отопление включено, но тропиков вам никто не обещает, — быстро проговорил начальник. — Бак с питьевой водой в углу, сортир — там. Техническую воду экономить! За шум или драки все зачинщики получат дубинками по голове. Завтра начнется ваша проверка. Отбой!

Помимо нашей группы внутри оказалось еще несколько десятков беженцев, которые явились с других направлений в город: с восточной или западной. Они сидели тихо при начальстве, но после ухода официалов начали знакомиться с новичками. Похоже, некоторые из них просидели тут уже весь день и успели за столь короткий срок заматереть. В углу висела камера видеонаблюдения, однако после Падения они уже не функционировали. Чародейских средств наблюдения я не заметил.

— Ой… — вздрогнула Анна, которой неизвестный здоровяк положил руку на плечо.

— Новенькие должны делиться, так ведь? Показывайте, че в рюкзаке, — произнес он безапелляционно.

Я покачал головой, молча подошел, схватил его за кисть, которую он посмел тянуть к моему серву, и сломал несколько пальцев. Раздался хруст, за которым последовал приглушенный вкрик бандита, упавшего на колени.

— Не кричи, не то охрану привлечешь.

Похоже, данной демонстрации силы хватило, чтобы больше никто не пожелал связываться с нашей компанией. Мы нашли себе койку возле стены, где и расположились. Анна разместилась на верхней скрипучей кровати. Вербовать кого-то из местной своры беженцев я посчитал неуместным. Есть немаленькая вероятность, что их изгонят из города, либо они помрут при инициации. Только лишние телодвижения совершать.

Ночью имп разбудил меня, предупредив о приближении незнакомца к кровати. Я перехватил руку с ножом и жестко сжал, поддав немного эфира. Противник, а им был тот же самый здоровяк, выронил оружие и задергался в попытках освободиться. Я безжалостно сломал ему пальцы и на второй руке. Идиот рухнул на пол и пополз прочь от своей жертвы, поскуливая. У остальных недоумков в казарме хватило извилин не беспокоить ночью тана Артофа Кройца, который не любит, когда кто-то нарушает его покой.

— Строиться! Первые десять человек на выход с вещами! — прокричал сотрудник Службы Контроля в черной форме.

Мы с Анной выбрались в числе первых, поэтому смогли покинуть казарму с начальной волной проверяемых.

— Надеюсь, ты понимаешь, что про все те вещи, что ты видела, придется умолчать?

— Конечно, тан, — кивнула она и коротко пересказала легенду. — Мы встретились возле Приюта, когда меня изгнали, и вместе добрались до Усть-Корсы. Не без приключений, конечно, но ничего сверхъестественного.

— Умница.

Утренние улочки Корсы наполнялись народом, спешащим по своим делам. Лица не то, чтобы радостные и упитанные, но голода или депрессивного уныния на физиономиях не наблюдалось. Автомобильной техники в городе было мало в сравнении со стоящим повсюду хламом в Большом Шаске. Очевидно, что раньше у людей имелось намного больше транспортных средств. Иногда проезжали трактора, мопеды и мотоциклы, небольшие грузовые машины. Судя по увиденному эфирным зрением, местные полностью перешли на использование эфирного горючего, но пока что он не всем был по карману. Большинство же передвигалось либо пешком, либо на велосипедах.

Когда-то улицы могли похвастать многополосным движением, широкими проспектами, газоном с высаженными деревьями и широкими тротуарами. Но теперь остались лишь две узкие полосы по центру дороги — достаточно, чтобы разъехались два транспорта, да тротуар. Остальное все заняли плодово-огородные возделываемые земли. Чтобы прокормить большой город требовались немаленькие угодья.

Нас отвели недалеко — в двухэтажное строение, где располагался один из отделов Службы Контроля, который занимался мигрантами. Мы заполнили стандартный формуляр, указав свои имена, происхождение и другие детали. Я постарался сам заполнить информацию печатными буквами, но пока что многие слова я писал, как слышал. Анна помогала мне не наделать кучу ошибок. От новозеландской легенды я решил отказаться. Вполне вероятно, что о языке маори местные спецы смогли бы отыскать информацию. Разговаривал я уже относительно сносно — получше многих беженцев, которые записывали себя русскими в карточке.

Мы закончили последними. Остальные беженцы уже выстроились в очередь на медосмотр.

Спустя полчаса настал и наш черед. Анну я пустил первой, и уже затем сам прошел в кабинет, когда дали команду.

— На всякий случай уточняю: не имеете ли вы ничего против осмотра врачом-женщиной?

— Если она будет придерживаться профессиональной этики, то нет, — вспомнил я горячий прием в Приюте. — Прецеденты случались.

Дородная женщина, работающая с бумагами, подняла на меня глаза и внимательно оценила с ног до головы. Не знаю, к каким выводам она пришла, но озвучивать она их не спешила. Только негромко хмыкнула: