– У кого? – не понял Сеня.

– У полковника!

– Во! Наконец-то! – обрадовался Собачкин. – Давно ждал, когда их фиктивный брак с Маринкой перерастет в настоящий!

– Он не с Мариной время проводил, – пригасила я радость Сени.

– А с кем? – остолбенел приятель.

Я остановилась.

– Я тоже теряюсь в догадках. И никак не могла сообразить: как Джульетта полковника прошла к нему незаметно? Собаки не лаяли, Гектор не кричал.

– Если быстренько прошмыгнуть, никто в столовой этого не заметит, – сказал Собачкин.

– А животные? – напомнила я.

– Значит, это Марина, – сделал вывод Сеня.

– Голос был не ее, – возразила я и показала на дом, – спальня полковника на втором этаже, есть балкон. А что рядом с ним?

Приятель хлопнул себя по бокам.

– Пожарная лестница! Архитектора, который строил особняк, на них перемкнуло. Навесил лестницы у окна каждой спальни.

Я согласилась:

– Да, странный дизайн.

Признаваться, что сделать при всех помещениях верхнего этажа аварийные выходы велела я, мне не хотелось. Пусть Сеня думает, что нам попался на всю голову больной архитектор. На самом-то деле это чистая правда. Разве можно назвать нормальным того, кто запланировал для километрового здания техническое помещение в три квадрата? Как туда вместить котлы отопления, бойлер, фильтры для воды? А что происходило в доме, когда мы начали в нем жить! Помнится, когда я зажигала свет в своей ванной, у Дегтярева в комнате выключались люстра и лампа у кровати, а в гостиной сам собой начинал работать телевизор. Ну, да нам еще повезло. Один раз, когда мы с Оксаной Глод шли по коридору первого этажа ее нового дома, под нами, общий вес которых едва достигает девяноста кэгэ, проломился паркет, и мы упали в цокольный этаж. Хорошо хоть угодили на клетчатые сумки с неразобранными подушками, одеялами, пледами… Испугались, конечно. Помню, как смотрели на потолок, а там зияла дыра с неровными краями.

Воспоминания ушли, и мне почему-то стало неуютно, тревожно.

– Эй, чего стоим, пошли, – велел Сеня, – есть хочется. Думаешь, баба к полковнику по пожарке залезает?

Я мигом забыла про приключение с Оксанкой.

– Уверена, что это так.

– Спортсменка, альпинистка! – засмеялся Сеня. – Толстяк с ней в горы начнет ходить.

Я подвела черту под беседой.

– Какие-то события никогда не случатся, потому что они никогда не могут случиться.

– И где ядило? – осведомился Вомун, который сейчас был одет в джинсы и футболку.

Я показала рукой на забор.

– На месте у изгороди. Там, где и находилось.

Вомун поманил меня пальцем.

– Идите сюда.

Мы вместе вышли за ворота, мужчина показал на небольшую площадку, где, по моим расчетам, находилась Бня Борзая.

– Ну?

– Пусто, – ошалела я. – Вы меня разыгрываете? Да? Уже увезли?

– Не в моих правилах стебаться над клиентом, – ответил мусорщик.

– Куда подевалась Бня? – недоумевала я.

– Фиг ее знает, – поэтически высказался Вомун.

Я вынула мобильный и набрала номер.

– Охрана Червяков! – заорали из трубки.

Помнится, когда-то в Ложкине работал секьюрити по фамилии Хомяков. Все жильцы, услышав от него бодрое: «Охрана Хомяков», осведомлялись: «Вы только хомяков охраняете или их хозяев тоже?» Парень сообразил, в чем дело, и стал представляться иначе: «Охрана. Дежурный Сергей Хомяков». Потом он уволился. И вот теперь у нас появился Червяков, над которым еще никто не начал подсмеиваться.

– Добрый день, Васильева беспокоит, – сказала я, – проверьте, пожалуйста, кто сегодня вывозил мусор от нашего участка?

– Ваще не приезжал мусорщик, – заверил меня Червяков.

Вомун стал делать пасы руками, я отдала ему трубку.

– Привет, – сказал мусорщик.

– Охрана Червяков! – заорал дежурный так громко, что даже я услышала его бас.

– Вы только червяков охраняете, или жильцов тоже? – с самым серьезным видом осведомился Вомун.

А я захихикала. Ну вот и началось.

– Червяков – это фамилия, – объяснил секьюрити.

– Крупногабарит сегодня вывозили? – остановил его мусорщик.

– Не-а.

– А вчера?

– Тоже не забирали. Они ездят по вызову. Прикатывал только какой-то грузовичок, но это был частник. Не от фирмы. Привозил чегой-то к Ларионовым. Кроме него только хозяева, ихние шоферы и домработницы раскатывают.

– Ясно, – буркнул Вомун и вернул мне трубку. – Давайте начистоту: сами где-то фигню занычили?

– Конечно, нет, – возмутилась я.

– И куда ядило делось? – стал размышлять вслух Вомун. – Может, оно еще и бродило? Ноги у него отросли? Ладно, я поехал назад.

– Извините, что так получилось, – начала я извиняться, – ей-богу понятия не имею, куда Бня Борзая подевалась. Оплачу вам вызов.

– Спасибо, – обрадовался мусорщик и пошел к машине, на которой приехал.

– Вомун! – окликнула я его. – Вомун!

Мусорщик оглянулся.

– Вы меня зовете?

– Конечно, – улыбнулась я, – у вас редкое имя, Вомун.

– Нет. Николаем меня крестили, – неожиданно заявил водитель.

– Николаем? – удивилась я.

– Да, – подтвердил он.

Я растерялась.

– Когда я спросила, как к вам обращаться, вы показали на свой бейджик, сказали: «Вот так». На карточке было написано «ВОМУН».

– Водитель Оператор Машины Уборки Николай, – расшифровал слово собеседник.

Я пришла в изумление.

– Почему вы показали на бейдж? Отчего просто не представились: «Николай».

Николай скрестил руки на груди.

– Фирма требует: если кто просит назвать имя, показать бейджик и произнести: «Вот так».

– Полная глупость, – удивилась я. – Как человек сообразит, что это аббревиатура?

– Мне на фирме сказали: «Даже идиоту ясно, что «Н» – «Николай», – бормотнул шофер.

– А еще Никита, Наум, Никифор, Натан, – перечислила я. – Значит, Вомук не ваш брат?

– Вот только дурака мне в родне не хватало, – высказался в сердцах Николай, – он Константин.

Я решила выяснить всю правду.

– А Вомул?

– Ленька, – вздохнул Николай.

Мне оставалось лишь извиниться.