Что может быть грязнее, чем связь с внебрачной дочерью помешанной на крэке наркоманки и поставщика наркотиков? Даже безграмотность и вечное бродяжничество Рози выглядели по сравнению с этим прилично.

Рози повернула назад, снова вошла в контору и рухнула в кресло у стола. Снова начала разглядывать фотографии, но уже ничего не видела за туманом слез.

Корни, пущенные ею за несколько месяцев в Гавани шансов, проросли достаточно глубоко, чтобы их обрыв произошел безболезненно. Но сейчас Рози поняла: тут оставаться больше нельзя.

— Эй, в зале становится шумновато, — сказал Мейсон, открывая дверь. — Ты собираешься… Рози? В чем дело? — Озабоченно сдвинув брови, он подошел к ее креслу. — Что случилось, солнышко?

Она сморгнула слезы, но все же не смогла остановить их совсем.

— Я нашла папку. — Хлопнув по ней, добавила: — Мои сестрички сильно на меня похожи, как ты считаешь?

Краска сбежала с его лица.

— Позволь объяснить…

— Объяснить, почему сказал, что моя мать умерла? Или что у меня никого нет, в то время как существуют две сестры? Целых две! Будь ты проклят! — прорыдала она. — Я доверяла тебе. Я тебя любила…

— Не говори так, словно все в прошлом.

— А о каком будущем может идти речь, если ты меня стыдишься?

— Стыжусь?

— Я ведь дочь наркоманки, Мейсон, — усмехнулась она сквозь слезы. — А ты полицейский. Прямо киношная ситуация.

— Я не стыжусь тебя. Думай о моих мотивах что хочешь, но тут ты ошибаешься.

— Ошибаюсь? Ты действуешь из соображений собственной выгоды. Видела тебя с этой Дианой, как вы строили планы избирательной кампании. Может, она поставлена в известность о моем прошлом и даже посоветовала тебе, как себя вести? Широкая публика не поймет и не одобрит, если выяснится, что ты спишь с такой, как я. Голосов тут не наберешь, особенно среди консервативно настроенного среднего класса. А именно он тебе и нужен, чтобы обеспечить успех выборов.

Он рванулся к ней, но она шарахнулась назад. Его пальцы лишь скользнули по ее локтю.

— Ты не можешь так думать.

— Вот как? А почему ты не захотел, чтобы я ехала с тобой в Калифорнию? Уже тогда беспокоился, что можешь отыскать что-то неподходящее?

— Да, но не то, в чем ты меня упрекаешь. И если ты меня любишь — если любишь хоть вполовину так сильно, как я тебя, — то сама это знаешь.

От его слов что-то внутри ее оборвалось. Ей хотелось верить ему, но жизненный опыт советовал иное.

— Я хочу уйти.

— Куда?

— На улицу. Отсюда. Мне надо подумать.

— Не делай этого, Рози. Не позволяй прошлому разрушить наше с тобой будущее.

Выскочив из офиса, Рози захлопнула за собой дверь.

Где-то в половине одиннадцатого утра следующего дня она снова вошла в таверну. Мейсон уже собирался звонить в полицию с сообщением о ее пропаже. Всю ночь он провел без сна, меряя шагами свою комнату. Злость и беспокойство сменяли друг друга, пока он соображал, куда она запропастилась.

И вот она перед ним, холодная и собранная. Казалось, их разделяет не обычная деревянная стойка, а широкая пропасть.

— Рози, слава богу! — воскликнула Марни, бросаясь к ней с объятиями. И, что совершенно для нее нехарактерно, моментально испарилась из поля зрения.

— Я волновался о тебе, — произнес Мейсон.

— Извини, но мне надо было побыть одной.

— Разве нельзя было хотя бы позвонить?

— Извини, — снова повторила Рози.

Она пришла к решению, понял Мейсон. Манера держаться недвусмысленно говорит об этом: подбородок вперед, плечи развернуты, ноги твердо упираются в пол. И еще он понял, что ее решение вряд ли ему понравится.

— Желаешь пройти в контору поговорить? — спросила она.

Мейсон посмотрел на немногочисленных пока присутствующих. Братья Бэттл уже готовились к очередному бильярдному сражению. Еще несколько парней потягивали колу и мололи привычный вздор. Большой Боб Бэйли разместился на другом конце стойки, сжимая в руке стакан с виски. Марни уселась чуть ближе. Уж у нее-то уши настроены на нужную волну — ничего не упустит.

— Мы можем поговорить здесь, — произнес Мейсон.

— Предпочитаю отсутствие свидетелей.

— Почему же? Я и так знаю, что ты хочешь сказать. Ты уезжаешь. — Слова прозвучали как обвинение, потому что обвинением и являлись. — Снимаешься с якоря и обрезаешь концы, потому что ничего лучшего не умеешь. А меня — побоку, даже не дав возможности ничего объяснить.

— Отлично. — Она скрестила руки на груди. — Объясняй. Объясняй, почему не сказал мне правду.

— Ты ведь прочла содержимое папки, Рози. И могла бы сама понять. Я не хотел тебя ранить. Она… она отказалась встречаться с тобой. Угрожала обратиться в полицию, если кто-то из нас попробует снова с ней связаться. Как я мог сказать тебе такое? Смотреть в глаза любимой и говорить…

— Что моя мать знать меня не желает, — закончила она за него, голос спокоен и громок, любому в комнате слышно превосходно. — Но я уже это знала, Мейсон. Знала целых двадцать три года.

— И все равно такое больно слышать.

— Ты ничем не отличаешься от многочисленных усыновителей, учителей в школе и прочих. Они все знали, что для меня лучше. И никто не потрудился подойти и спросить, что я сама думаю, чего хочу.

— Я спрашиваю теперь. Чего ты хочешь, Рози?

— Возможно, тебе лучше звать меня Роз, — заявила она устало. — Ты не можешь изменить историю моей жизни, изменить мое имя, изменить меня саму.

— Я ничего подобного не делаю. Ты сама меняешься. Как изменился и я после встречи с тобой. И для меня ты — Рози. Я знаю, кто ты.

— Я внебрачная дочь…

— Нет! — зарычал Мейсон. — Ты и впрямь выведешь меня из себя. Что за чушь ты мелешь! Каким бы именем ты ни назвалась, я буду тебя любить, потому что влюбился в человека, а не в твое имя или родословную. Я полюбил тебя и хочу получить в комплекте со всем имеющимся приданым.

Никогда еще Рози не видела Мейсона таким. И его страстность убедила ее, что он действовал из-за любви, а не каких-то других соображений. Возможно, он сглупил, скрывая от нее правду, но намерения его были самыми благородными.

Выйдя из-за стойки, Мейсон опустился перед Рози на одно колено.

— Боже мой! — всхлипнула Марни. А Брюс Бэттл пробормотал нечто вроде «бедолага».

Но им ли привести Мейсона в замешательство! Его не остановило ни потрясенное молчание Рози, ни глазеющие зрители.

— Я собирался сделать это не совсем так. Хотел устроить романтический ужин при свечах, возможно, с шампанским. Но думаю, антураж на чувства не влияет. Рози, будь моей женой!