И никогда, ни разу, ни по какой другой причине ей так сильно не хотелось, чтобы шоу «Скай Хай» закончилось. И побыстрее.

Райдер не осознавал, что успел до такой степени привыкнуть к встречам с Надей, пока не настал последний вечер.

Профсоюзы угрожали провести общегородскую забастовку как раз в то время, когда его последний проект дошел до критической стадии и его команде потребовалось все их умение, чтобы поддерживать стройку в работоспособном состоянии, пока все предприятие не рухнуло им на головы. И все же, направляясь в свой тихий дом, чтобы принять душ перед занятием, Райдер хотел только одного – скорее ехать к ней.

Даже после той подобной землетрясению сцены на лестнице, ведущей к ее квартире, его не оставляло неуловимое чувство, которое он испытал, когда после нескольких мучительных дней разлуки она явилась из тумана, танцуя под дождем.

Райдер открыл дверь в студию и остановился, увидев, что в зале есть кто-то еще – худенькая брюнетка, которую он слишком хорошо знал.

– Сэм?

– Привет, брат, – откликнулась Сэм, положив ногу на станок и изображая балерину на разминке.

– Привет, Райдер, – сказала Надя, которая, стоя к нему спиной, возилась с плеером.

Сдвинув брови, Райдер бросил сумку на розовую кушетку.

– Что она здесь делает?

– Репетирует, – ответила Надя, бросив на него слишком небрежный, по его мнению, взгляд. – На свадьбе ты будешь танцевать с ней, а не со мной. Вот мы и решили, что вам пора порепетировать вдвоем.

Райдер мог поспорить, что это мы означало Надя.

Проходя мимо, чтобы взять бутылку с водой, Сэм толкнула его бедром.

– Она слишком деликатно выражается. Я хочу убедиться, что ты не будешь выглядеть полнейшим увальнем, когда дойдет до дела.

Надя громко хлопнула в ладоши:

– Разминка!

Райдер встряхнулся. На самом деле устроить совместную репетицию было абсолютно правильно. Протанцевав со своей маленькой сестричкой, какой бы адской мукой ни стал этот час, он заработает себе билет в рай.

Надя заставила их сделать несколько наклонов, поворотов и упражнений на расслабление, а потом – обычный наклон вперед. Они с Сэм со стоном нагнулись, едва дотянувшись пальцами до колен, тогда как Надя изящным движением согнулась пополам, коснувшись пыльного пола кончиками черных локонов.

– Никогда не могла этого сделать, – простонала Сэм.

Райдер прикрыл глаза, и в голове мелькнула мысль: Бедный Бен.

– Тренируйся, милая моя, – сказала Надя без малейшего напряжения в голосе и выпрямилась. – Когда тебе больше трех лет, твоя гибкость зависит только от тренировки.

Гибкая, ловкая, искусная, обольстительная, подумал Райдер, перехватив ее взгляд, когда она проскользнула мимо. Он с трудом сдерживал желание схватить Надю за ее гибкий локоть и, затащив в темный угол, спросить, что, черт возьми, здесь происходит.

Не замечая этих подводных течений, Сэм снова застонала и выпрямилась.

– Ты действительно начала танцевать в три года?

– Да, – ответила Надя.

– Ну, мне чуть-чуть больше. Я о том, чтобы стать профессиональной танцовщицей.

Надя засмеялась:

– У тебя вдруг появилось желание в один день пожинать овации, а на следующий услышать в лицо, что ты никому не нужна?

– Я никогда об этом не думала. Жесть. А как же ты?

– Ничего страшного. Мое счастье в том, что я шла на это с широко открытыми глазами.

– Почему? – Сэм переминалась с ноги на ногу и вращала плечами, как будто собиралась не танцевать, а участвовать в боксерском поединке.

– Моя мама была танцовщицей, – наконец ответила Надя, глядя куда-то вдаль, как будто отвечала всему миру, всей вселенной. – Наверное, это должно было послужить мне предостережением. Увы, я попалась на крючок, и все.

Наконец-то Райдер начал что-то смутно соображать. Что-то произошло. За то время, которое прошло с тех пор, как он видел ее в последний раз. И это «что-то» заставило ее привести сюда Сэм. Чтобы защититься от него. Он шагнул к Наде, но перед ним одним прыжком, случайно или нарочно, очутилась Сэм.

– Вот и прекрасно! Теперь ты попала туда, куда надо! – воскликнула она. – Мельбурн – один из самых богатых городов в мире, что касается культурной жизни. Для таких талантливых людей, как ты, здесь столько работы, что можно рыться в ней, как в соре!

В этот миг Райдер осознал, что это он один не понимал, что происходит в этом зале. Взгляд Нади замер на его сестре, его чуткой маленькой Сэм, которая с такой решимостью бросилась в бой. Неужели она все затеяла ради этого? Чтобы свести их с Надей? С Надей, которая теперь использовала ее, чтобы защититься.

И пока эти две женщины, так много значившие в его жизни, смотрели друг на друга, Райдер застыл в недоумении. Впервые в жизни он не знал, что делать.

Чего нельзя было сказать о Наде. Подойдя к Сэм, она положила ей руки на бедра и повернула лицом к окну, как к зеркалу. Потом отвела ее плечи назад и подняла руки в танцевальной позиции.

– Я тоже буду ужасно скучать без тебя, Сэм. Но я не могу здесь остаться. Даже если я не получу работу в «Скай Хай», найдется другая. И она будет где-нибудь не здесь.

– Почему? – Глаза Сэм наполнились слезами.

Надя положила подбородок на плечо Сэм.

– Потому что, как бы ни было здесь хорошо и спокойно, мне пора возвращаться к моей настоящей жизни.

Сэм смотрела в окно, где отражались Надины глаза, и ее губы искривились. Надя слегка сжала ей плечи:

– О’кей?

Сэм неожиданно рассмеялась и сказала:

– О’кей.

А у Райдера в голове вертелась только одна мысль: она уезжает. Она действительно уезжает. И уже начала прощаться.

* * *

Надя сидела на краешке бархатной розовой кушетки и просто дышала.

Прошло полчаса, прежде чем ей удалось прийти в себя, и она позвонила Сэм, буквально умоляя ее прийти. Разговор произошел через пятнадцать минут после того, как она положила трубку, поговорив с матерью.

Окрыленная своей победой, Надя решила позвонить матери, чтобы рассказать о просмотре. Она сделала вид, что хочет сообщить Клаудии о том, что уезжает из страны, на случай, если ее это волнует. Когда оказалось, что на нее это не произвело заметного впечатления, Надя повела себя как идиотка, начав лепетать: Я им понравилась, я им действительно понравилась! И дальше разговор сошел на нет.

Надя уронила голову на руки. Да, Райдер был прав, она могла танцевать без одобрения матери. Но, похоже, она до сих пор не могла жить без него.