ничего, но на собственной скуле ощущается жар от большого и указательного пальцев Лебедева, которыми он лениво и задумчиво поглаживает, а через секунду — ощутимо сжимает. А потом и вовсе поднимает лицо за подбородок и заставляет смотреть прямо в глаза.

— Разве я когда-то отказывал? — спрашивает мягко, но в голосе слышится урчание голодного зверя. — Но ты же сама понимаешь…

Подушечка большого пальца проводит по губам, надавливая и заставляя их приоткрыть. Судорожный вдох, попытка отвести взгляд… остается попыткой. И жарко так, что хоть в горную речку прыгай.

— …что тогда будешь делать то, что я скажу? И отвечать четко и правдиво на все поставленные вопросы?

Я вздрагиваю, но еле слышно выдыхаю:

— Да.

А потом осознаю, что стою перед Лебедевым на коленях.

К счастью, будильник зазвонил вовремя. А, учитывая, что лечь я умудрилась достаточно поздно (Дианка очень сильно требовала подробностей), то вставать совершенно не хотелось. И думать тоже. Но так как опаздывать не входило в мою привычку, то пришлось силой заставить себя встать и собираться.

Время летело незаметно. К обеду удалось кое-как остыть, отодвинуть Загорулина на задний план, пожелав при этом ему там и оставаться, и как следует углубиться в работу. При этом оказалось, что срочные дела были не такими уж и страшными, и в этот раз вполне вероятно могло быть, что домой можно попасть вовремя. Но стоило только мысленно расслабиться, как монитор погас.

— Это ещё что за? — пробормотала я, искренне надеясь, что перезагрузка сейчас всё исправит. Ну или просто отошёл кабель от монитора.

Однако ни один из аматорских способов, призванных на оживление компьютера не подействовал. Включаться всё вроде даже включалось, но вот загружаться категорически отказывалось.

Ещё не до конца осознав глубину всей зад… неприятности, в которой очутилась, я выругалась сквозь зубы и набрала Сергея.

— Что у нас плохого? — поинтересовался Хельский, явно будучи слишком занят, чтобы вести долгий разговор.

«Какая проницательность», — отрешённо отметила я.

— Пожалуй, всё, — честно сказала ему. — У меня ни черта не грузится и грузиться не желает. Уборщица сегодня не приближалась, тревожных сигналов не было, порнуху не смотрела.

— Печально, — отозвался Сергей. — Коль уж и с порнухой такие дела, то, кажется, ты у нас идеальная. А идеальные люди очень вредны не только для окружающих, но и для техники.

— Что есть, то есть, — рассеяно согласилась я, бездумно перелистывая ежедневник.

На глаза попался злосчастный расчетный. А за ним — визитка Лебедева.

— Ладно, жди. Скоро буду, — пообещал Сергей и положил трубку.

Скоро, так скоро. Несказанно радовало, что программист попросту никуда не умчался, а находился на месте. Вынужденное просиживание штанов за нерабочим компьютером — то ещё удовольствие. Ну, ладно, не штанов, но юбки. Правда, и серьёзная отмазка.

Сергей вошёл спустя десять минут. Страшно сосредоточенный и безумно погружённый в себя. Впрочем, как и всегда. Кивнул мне, деловито согнав с кресла, и принялся за работу.

Я подошла к окну. Выйти, подышать воздухом, что ли? Всё равно прямо сейчас он сделать ничего не может. Мысли оборвал звонок мобильного. Незнакомый номер, наверно, опять коммерсанты перенаправили какого-то занудного клиента.

Однако стоило взять трубку, как едва не оглушило радостным приветствием:

— Привет, Ксюха! Как ты там? Как жизнь? На работе сейчас? А я вот…

Даже если б сейчас разверзлась земля, и оттуда вышел Лебедев с плёткой и шоколадкой, я бы меньше удивилась, чем услышав этот задорный тенор. Тенор тем временем продолжил радостно стрекотать.

— А я вот только приехал и…

— Лёва, какого черта? — крайне невежливо перебила я, прекрасно понимая, что Загорулин теперь уже и не неприятность вовсе.

Однако Лёву, то бишь, Льва Эдуардовича Мельцера, музыканта, балбеса, балагура, хулигана и немного домашнего мальчика, внука незабвенной Фиры Марковны, было не так просто сбить с толку.

Стоило только мне начать ездить к тётке в Одессу, как и случилось знакомство с Лёвочкой.

Извечная бандана, серьга в виде креста в левом ухе, потёртая джинсовая куртка, рваные джинсы, вырвиглазная футболка. Русые волосы ниже скул, фигурно выбритые виски. Невинные зелёные глаза, прямой нос, полные улыбчивые губы, пальцы с мозолями от постоянных репетиций.

Я редко его видела в другом наряде и почти никогда — без гитары. Такой… представитель уличной богемы, влюблённый в музыку и ветер. Голос у Лёвы, правда, был обворожительный. Такой хрипловатый тенор, от которого барышни сходили с ума. Если добавить неиссякаемое чувство юмора, обаяние, сшибающее с ног и органическую незлобивость, то становилось ясно, что девиц у Лёвы хватало. Обычно он старался крутить роман с «единственной и до конца жизни», но спустя месяц менял решение. А бывало, что плевал на свои же принципы и пускался во все тяжкие. В такие дни в коридоре, за искусственным вьюнком Фиры Марковны всегда прятался список с девичьими именами и расписание, когда и какой из воздыхательниц было назначено свидание.

На меня Лёвочка не смотрел: старовата уже. Но всегда относился с уважением.

Иногда, конечно, случались накладки, но в общем и целом проблем не было. Лёва никогда не унывал, регулярно вляпывался в разные совершенно невероятные ситуации, никогда не вешал нос, но при этом умудрялся развешивать свои проблемы на всех окружающих. При этом делал это настолько виртуозно и необременительно, что злиться на него было просто невозможно.

Сергей, услышав обращение, хмыкнул.

— Так я работать! — совершенно не смутился Лёва. — Бабуля сказала, чтоб связался с тобой, а то мало ли, потеряюсь в Перми, Урал всё же, ещё и…

— Постарайся не потеряться, — сказала я таким тоном, что Лёва резко притих.

В общем-то, я прекрасно понимала, что просто так этот оболтус бы не звонил. Но от прочищения мозгов Фирой Марковной и тётей Сарой сбежать невозможно. И когда отправляли своего богемного обалдуя в Пермь, прекрасно понимали, что тут будет кому за ним приглядеть.

Мне от такой перспективы никакой радости не было. Мало тут Никитки, Загорулина, внезапно рухнувшего на голову Лебедева… еще и Лёвочка! Воистину мудрые люди говорят: «Введи в свой дом козу».

— Не занудничай, — весело раздалось из трубки. — Я твой крест, тебе меня и нести. Но не бойся, не всё время. Я ещё помню, что ты прекрасно стреляешь.

И отключился. Я молча посмотрела на телефон. Нет, ну каков наглец, а?

— Непрошеные родственники? — лениво поинтересовался Сергей, поднимаясь со стула.

— Почти, — буркнула я и глянула на системный блок. — Что там с ним?

— Смотреть надо, так, увы, ничего не могу понять, — ответил он, ловко отключая все кабели. — Забираю к себе, надо покопаться. Не факт, что верну сегодня.

Известие изрядно расстроило.