Пилар кивнул. Они повернули еще раз и оказались у фонтана близ дома Дарсира. Пересекли площадь и вошли в жилище. Внизу они встретили Ириту, служанка сообщила, что хозяин остался ужинать у градоначальника и будет поздно. Элла лишь вздохнула: придется мучиться до завтра. На душе скребли кошки, она не хотела сердить или расстраивать Дара и жаждала с ним объясниться.

После ужина Пилар подкинул Элле незнакомую книгу про путь до Источника сущего, и чародейка до ночи просидела за чтением. Когда она ложилась спать, Дар еще не вернулся.

Проснулась от странного шума внизу. Накинула платок поверх своей тонкой рубахи и, не обуваясь, чтобы шаг был неслышим, прокралась к лестнице. Спустилась, прошла по темному коридору до кабинета Дара, из-под двери которого брезжил свет. Если братья что-то замыслили, она должна знать!

Подошла вплотную и приложила ухо к замочной скважине. Дверь скрипнула, Элла потеряла равновесие и ввалилась в комнату. При свете свечей Дар заливал темную густую жидкость в сосуд с узким горлом. Поднял глаза и покачал головой.

– Прости, я думала, ты ночуешь у невесты, – выпалила Элла первое, что пришло в голову. Страшно хотелось обнять его, но уверенности в том, что желание взаимно не было.

Дарсир отставил сосуд, вынул из него воронку и закупорил лежащей на столе крышкой.

– Мита – приличная девушка, она хранит девственность до свадьбы, – ухмыльнулся надменно. – Или наивно полагает, что это добавит ей козырей, если ставки станут слишком высоки.

Вторую часть фразы чародейка уже не слышала, ей вдруг захотелось придушить Дарсира. Бешено заухало сердце, и горячая кровь ударила в лицо. Значит Мита – приличная чистая девушка, а она, Элла, так – отхожее место для мужских потребностей? Нахмурилась, раздумывая, как бы ударить побольнее.

– Ей хорошо, у нее есть жених в загашнике. Не самый лучший, но на безрыбье сгодится.

Дар нахмурился.

– Тебе с твоим поведением и такие не светят.

– Мы просто танцевали, – Элла прошила взглядом Дара. Сердце снова сжалось от нежности и тревоги.

– Танцевали? – маг приблизился к ней и схватил за плечи. – Я видел, как ты на него смотрела. С тем же успехом ты бы и в постель к нему отправилась!

Элла взяла себя в руки. Заставила мысли обратиться к Мите.

– Почему бы и нет? Он-то тебя точно не хуже, а кое-где даже лучше, – Элла облизнула губы и томно закатила глаза. Если уж быть плохой девочкой и грязной давалкой, то быть ею до конца: – Гораздо лучше.

В свете свечей чародейка разглядела полные ярости и обиды глаза бывшего. Испугалась. Захотелось сознаться, что все неправда, ее просто задели его слова, вот она и решила солгать. Обнять его, рассказать, что полжизни готова отдать за утро рядом. «Не вздумай, – одернула она себя. – Если уж делит женщин на чистых и нечистых, пусть получает по полной».

Дар оттеснил Эллу к стенке, подальше от двери и зло уставился на нее сверху вниз.

– Что же, например, я делаю хуже? – он схватил платок с плеч чародейки и скинул его на пол. – Я слушаю…

Положил ладони на бедра Эллы и беззастенчиво залез под рубаху обеими руками. Погладил ее, слегка сжал ягодицы, а потом, обняв одной рукой за талию, второй принялся исследовать грудь бывшей, будто стараясь восстановить в памяти каждый изгиб, каждый выступ, каждую чувствительную точку. Чародейка закрыла глаза и прикусила губу, чтобы не застонать.

– Я все еще жду ответа, – прошептал Дар у самого уха, на мгновение выпуская Эллу из рук, чтобы расстегнуть штаны, – что брат умеет лучше?

– Все, – Элла посмотрела бывшему в глаза. Его запах дурманил и заставлял тело трепетать в предвкушении, но чародейка не собиралась отступать. Набрала в грудь воздуха и выпалила: – Особенно он хорош, когда приближается к разрядке.

Бывший подхватил ее за бедра и придавил к стене. Прежде чем Элла успела подумать, что еще не готова, Дар вошел в нее так резко, будто намеревался проткнуть насквозь.

– Глупая…Ты, должно быть, забыла, какой я в такие моменты, – маг почти вышел из Эллы и вновь резко вернулся в нее.

Впился губами в шею, прогоняя и без того блуждающий далеко разум чародейки.

– Никогда, – прерывисто шептал он у самого уха, вколачиваясь в нее со всей злостью, до боли сжимая бедра, – не смей даже в шутку повторять мне такие вещи.

Элла хрипло застонала и откинула голову. Боль уступила место возбуждению, и удовольствие волнами накатывало на нее с каждым новым словом мага.

– Хочу, чтобы ты принадлежала только мне, – не унимался Дар, хотя Элла плохо разбирала его слова. – Хочу быть твоим. Всегда.

– Ты, – с придыханием выдавила из себя Элла, – ты помолвлен.

Вместо ответа Дар поцеловал ее. Так, как умеет только он: нежно, но очень настойчиво. Элла закрыла глаза, окончательно утопая в его страсти, рассыпаясь искрами потревоженного в камине угля, оплавляясь свечой в канделябре.

К разрядке подошли одновременно. Даже если Элла и могла бы сравнивать братьев, она бы потерпела поражение. Разум отказывался ей подчиняться, не замечая ничего, кроме блаженства от единения с этим мужчиной. Нежности его взгляда, жара его тела. Еще не разрушая единства тел, Дар посмотрел в ее глаза, бегло поцеловал в губы и прошептал:

– Люблю тебя, солнышко мое.

Потом осторожно поставил на пол и прижал к себе. Запустил ладонь в прическу Эллы и уткнул чародейку лицом себе в грудь. Любовница не сопротивлялась, она обхватила его руками, закрыла глаза и замерла, прислушиваясь к бешеному стуку сердца мужчины.

– Я никогда не была с Пиларом, – еле слышно сообщила она.

– Знаю, солнышко, – Дар поцеловал ее в макушку, – знаю. Но разум бессилен, когда ты говоришь подобное, – погладил по голове. – Теперь я добрался до тебя и, поверь мне, укатаю так, что тебе и смотреть на мужчин будет тошно.

Элла оторвалась от его груди и заглянула ему в глаза:

– А как же клятва, Дар? Ты же клялся Мите…

– Клялся, – согласился Дарсир. – Магической силой клялся. Только знаешь, обнимаю тебя и думаю, что готов всю оставшуюся жизнь перебиваться случайными заработками. – Улыбнулся и чмокнул Эллу в нос: – К тому же, я сейчас не совсем я, я – часть Латасара, она ни в чем никому не клялась. А после Источника, мы как-нибудь уладим дела с Митой.

Элла рассмеялась и снова уткнулась ему в грудь. Втянула носом смесь ароматов можжевельника, сандала и лимона и закрыла глаза. Хотелось надеяться, что его признание – правда. Увы! Сейчас он, возможно, и сам верит в свои слова, что будет завтра не знает никто. Дар молча поглаживал ее по голове, и только сердце его стучало ритмично и быстро, выдавая волнение хозяина.

– Ты спал сегодня? – поинтересовалась Элла, чтобы заполнить повисшую между ними тишину.