Хорошо, что сперва нужно будет заскочить в приют. Она повидает Мэгги, Дэвида и детей, и это поможет взять себя в руки перед поездкой к Рэйфу.

А вдруг он не захочет ее видеть?..

– О! Торт! А ведь сегодня даже не воскресенье, – обрадовалась Мэгги и тепло обняла Пенелопу. – Входи, милая. Как чувствует себя твой дедушка?

– Завтра его выписывают домой. Ему сделали ангиопластику, и теперь у него артерии пропускают кровь лучше, чем десяток лет назад. О боже, Мэгги, а что это за ужасный шум?

Мимо, смеясь, пробежал голый малыш двух-трех лет, за ним в комнату вбежал Дэйв и бросил на ходу:

– Думаю, это тебя мы должны поблагодарить за этот грохот. – Он покачал головой, но при этом на лице его расплылась ухмылка.

Появилась Шарлин, волосы которой сегодня были оранжевого цвета. Заткнув пальцами уши, она простонала:

– Я больше этого не вынесу! Кто-то должен его остановить!

– Мэгги, в чем дело?

– Иди и посмотри сама. Там, в сарае. – Она взглянула на мокрые следы на полу. – А я лучше помогу Дэйву купать малышей.

Озадаченная, Пенелопа оставила торт на кухне, вышла во двор через заднюю дверь и направилась к старому сараю в глубине сада. Чем ближе она подходила, тем громче становился шум. Похоже, это звучит ударная установка, но в руках того, кто не умеет на ней играть.

Войдя в сарай, Пенелопа увидела Билли, окруженного барабанами и металлическими тарелками. Он, с написанной на лице мрачной решимостью, изо всех сил колотил по ним. Неожиданно мальчишка остановился и спросил:

– Выходит отвратно, да?

Пенелопа открыла рот, чтобы сказать что-нибудь ободряющее, но кто-то опередил ее:

– Лучше, чем моя первая попытка сыграть на барабанах.

Рэйф…

Она не заметила его, расположившегося на тюке сена в углу полутемного сарая. Билли сидел спиной к входу, а Рэйф, если и заметил появление Пенелопы, не подал виду.

– Ты очень хорошо ведешь себя, Билли. Мэгги сказала мне, что ты очень стараешься.

Пенелопа решила, что лучше не вмешиваться в их беседу, и повернулась к двери, собираясь выскользнуть из нее так же незаметно, как и вошла.

– Я следую всем правилам, – ответил Билли. – Как и говорила мне Пенни. Чтобы нравиться людям.

– Пенни – изумительная, – сказал Рэйф. Прозвучавшее в его голосе благоговение застало Пенелопу врасплох. Она замерла. Неужели его чувства к ней стали сильнее? Улыбка заиграла на ее губах, но тут же погасла, едва Рэйф произнес: – Но то, что она сказала, – полная чушь, Билли.

Это было обидно. Не раздумывая, Пенелопа отреагировала:

– Как ты можешь так говорить?

Должно быть, Рэйф все-таки видел, как она вошла, потому что, в отличие от Билли, ни капли не удивился ее присутствию.

– Ты всегда следовала всем правилам, – обратился он к Пенелопе. – И каково это было?

– Прекрасно, – ответила она, всматриваясь в собеседника. Поля его ковбойской шляпы затеняли глаза, и все же Пенелопа чувствовала, что Рэйф так же внимательно смотрит на нее.

– Но иногда ты нарушала кое-какие правила. И каково тебе было тогда?

Что ж, он привел удачный пример. О каких правилах он ведет речь? В голову пришел только единственный случай – когда Пенелопа отправилась за Рэйфом наверх в Локсбери-Холл, думая, что это запрещено. Когда она отдалась этому мужчине.

Она опустила глаза под его испытующим взглядом и произнесла:

– Не так уж и хорошо.

– Ты в этом уверена? – тихо уточнил Рэйф, и в его голосе послышались нотки веселья. Словно он прекрасно знал, как хорошо было тогда Пенелопе.

Билли нажал ногой на педаль, и колотушка ударила в «бочку» ударной установки.

– Ничего не понимаю, – проворчал он. – Сперва вы мне велите соблюдать все правила, а потом начинаете обсуждать то, как вы их нарушаете.

Рэйф, снова обратив все свое внимание на мальчика, подался вперед на тюке сена, уперев руки в колени.

– На свете есть много важных правил, Билли. Но люди будут любить тебя не за их выполнение, а за то, какой ты есть. Тебе просто нужно показать им себя настоящего, а не прятаться за маской идеального человека, следующего всем правилам.

Пенелопа поморщилась и возразила:

– А некоторые пытаются спрятаться за маской крутого парня, которому на все плевать.

Билли, вертя в руках барабанные палочки, заявил:

– Ну да, мне на все наплевать.

– Нет, это не так. – В голосе Рэйфа прозвучала такая нежность, что у Пенелопы перехватило дыхание. – У каждого из нас есть кто-то, к кому мы неравнодушны.

– Да что ты знаешь о моей жизни. – Билли опустил голову, барабанные палочки замерли в его руках.

– Больше, чем ты думаешь. Когда-то я был таким же, как ты, парень. Я казался себе крутым. Мне все было до лампочки. Я нарушал все правила, какие только мог, и постоянно попадал из-за этого в неприятности. И знаешь, почему я так себя вел?

Билли после долгой паузы нехотя спросил:

– Почему?

– Потому что сам не хотел ни к кому привязываться душой и боялся так поступить – ведь это может принести боль.

Судя по наступившей тишине, Билли счел эту мысль заслуживающей внимания, а потом он неожиданно выдал:

– Правда, что завтра вечером мы все отправимся смотреть фейерверк?

Рэйф, похоже, был только рад перемене темы.

– А как же!

– Ты привез нам пригласительные, – сказал ему Билли и, помолчав, добавил: – И барабаны.

– Пригласительные – для всех, а вот барабаны – только для тебя.

– Правда?

– Правда, – улыбнулся Рэйф. – Знаешь, почему я подарил их тебе? – Он понизил голос, словно следующие слова предназначались только для ушей Билли, хотя, скорее всего, понимал, что его слышит и Пенелопа, – ведь в сарае стало тихо. – Потому что ты мне нравишься. И знаешь, это нормально, когда тебе нравится кто-то, кому нравишься ты.

Он встал и шагнул к Пенелопе, которая гадала, к кому же были обращены эти слова: к мальчику или к ней. Ее сердце пропустило удар, глупо на что-то надеясь.

Билли подозрительно покосился на Пенелопу:

– Тебе и она нравится тоже?

В глазах Рэйфа, по-прежнему затененных полями шляпы, невозможно было ничего прочесть, но Пенелопа услышала все в его голосе:

– О да…

Билли с отвращением произнес:

– Так ты собираешься на ней жениться? И детей завести?

– Гм… Немного рановато думать о чем-то типа этого, приятель. Наверное, сперва лучше спросить, что думает об этом сама Пенни.