Илья сейчас выглядел таким ранимым и беззащитным, что Аня впервые убедилась – чувство юмора и бравада – это лишь панцирь, под которым прятался тот Самый Цимес… Чуткий, немного робкий и очень вдумчивый.

– Помнишь Мишкину бар-мицву? – спросил Илья. – Тогда мне захотелось расправиться с Цимесом раз и навсегда. Моим соперником стал я сам – шутка ли? Но ты сомневалась. Не готова была забыть его ради меня. Одно слово, и Цимес бы пропал из Cети. Этого слова не прозвучало…

Аня помнила, как засомневалась тогда, но слово «да» крутилось на языке, а точнее – где-то глубже, стучало в ритме сердца.

– Я хотела, чтобы это был ты, – честно призналась она. – Очень-очень хотела!

Она взяла букет у смущенного Ильи и спрятала лицо в облаке белых лепестков. Парк Яркон казался сейчас Ане самым чудесным местом на всем белом свете. Вся история потихоньку укладывалась в голове. Теперь было понятно, из-за чего каждое свидание с Цимесом срывалось. И почему в салон Мейслера, а также в Неве-Цедек пришел не кто иной, как Илья. А сейчас он послал Ане сообщение с телефона мамы – единственной, кто знал всю историю целиком и поддерживал сына. Пока Аня потихоньку начинала сомневаться в Цимесе, Илья шаг за шагом заново завоевывал ее интерес и внимание. Но окончательно расправиться с сетевым обличьем так и не решался, боясь причинить подруге боль, разрушить веру в хороших людей. И вот теперь Илья стоял перед ней, снявши толстую броню, с повинной, разоблачая свою же ложь. Два человека, ставшие за последнее время для Ани самыми дорогими, оказались одним-единым. Теперь уже не надо было выбирать, а лишь принимать то, что есть. Аня поднялась на цыпочки, закрыла глаза и поняла, что Илья уже целует ее…

А потом они еще долго гуляли между зеленых лужаек по узким тропинкам парка Яркон. Смотрели на реку и даже гонялись за утками. Они много разговаривали и много молчали, чтобы не спугнуть этот день, это чувство…

– А все-таки очень жаль, что ты так поздно признался, – грустила Аня. – Уже завтра я улетаю домой…

– Мой папа работает здесь в посольстве, – ответил Илья. – Срок контракта истекает через три месяца. И мы вернемся обратно в Москву. Ты меня дождешься?

– Ты будешь жить в Москве? И мы сможем встречаться? – не поверила своим ушам Аня.

– Я тебя и на шаг не отпущу, – кивал Илья. – Главное, не забудь…

– А ты обещаешь мне каждый вечер до твоего приезда подавать к ужину Самый Цимес? – нашлась Аня.

– Ох уж этот мне тушеный овощ! – засмеялся Илья.

И Аня поняла, что отвоевала для себя «Самое лучшее»…

В аэропорт Бен-Гурион Аню провожали всей семьей. Тетя Маша душила племянницу в объятьях, а дядя все время шутил, но глаза у него были грустные. А сумок с подарками и гостинцами ей собрали столько, что Аня чувствовала себя настоящим челноком перед рабочей поездкой. Наставления, напутствия, добрые пожелания – голова шла кругом в попытках запомнить все последние советы. Лиля была вместе с Натаном и поэтому вела себя сдержаннее обычного. Но Аня видела, как украдкой она смахивает слезы. Мира же плакала навзрыд, а потом, вспомнив что-то из их веселых каникул, начинала смеяться, пытаясь сбивчиво напомнить Ане какую-то курьезную историю. Тогда они обнимались и смеялись уже вместе, а потом снова вытирали друг другу слезы. Мишка стоял тихий. Аня подошла к нему сама – она стиснула его тощую спину, прижалась щекой к щеке и долго шептала в оттопыренное ухо, обещая звонить, писать и не забывать надолго. Алла с Ильей тоже приехали в аэропорт.

– До встречи, Анюта, – шепнула мама Ильи и как-то очень доверительно глянула на нее. – Мы очень скоро прилетим, не забывай нас.

А потом отошла в сторону. С Ильей Аня простилась без слов…

И уже когда она подходила к паспортному контролю, вдруг услышала топот за спиной. Это несся Мишка – неуклюжий, слишком худой, красный от спешки или стыда.

– Вот, это тебе, чуть не забыл!

И он сунул Ане в руки диск с хасидским регги Матисьяху. На обложке радостно улыбался всему миру молодой небритый парень в черной широкополой шляпе. Мишка клюнул Аню горячими губами в щеку, развернулся и побежал обратно: такой узкий и угловатый среди широких молочных колонн, подпирающих плиточное небо зала аэропорта…

Самолет поднял Аню над Израилем и понес вдаль от Средиземного моря. Туда, где еще готовилась зеленеть оттаивающая Москва. Где ждали родители и бабушка. Школьная суета, рабочие будни. Все это был ее мир, куда она несла теперь частичку Святой земли. Страны, переменившей ее: заставившей одновременно верить в чудо и повзрослеть. А также показавшей, что порой нужно лишь быть готовой сделать выбор, не отталкивать решение, чтобы оно пришло само – лучшее из возможных…

Пусть между странами лягут расстояния, но Аня знала, что уже сегодня вечером где-то в московской квартире она сможет найти окошко, которое будет выходить на тихую улицу Эмиля Золя. И снова раздастся смех Миры, бурчание Мишки, а главное – она обязательно поговорит с Ильей. И скажет все то, о чем умолчала, прощаясь в шумном аэропорту…