Адрес его дома на Лонгмур-стрит был на одной из бесценных дискет Проктора. Пройдя мимо дома с его грязным фасадом из почерневшего от копоти кирпича с гнилыми оконными рамами, Стефани свернула направо, на Гилдхаус-стрит, миновав на своем пути заднюю стену офисного здания, где, среди прочих, располагался офис уполномоченного по правовым вопросам гражданской службы и пенсий. Здесь повсюду были установлены камеры видеонаблюдения. Обойдя его кругом, Стефани со стороны Уорвик-уэй вновь вышла на Гилдхаус-стрит, а затем остановилась на перекрестке с Лонгмур-стрит. Чтобы согреться и избежать подозрений, хотя никого поблизости не было, она продолжала двигаться.

Через сорок пять минут появился Брэдфилд. Нужный момент настал.

«Браунинг» тяжело оттягивал ей карман. Как только Брэдфилд подошел к входной двери, Стефани появилась из-за угла Гилдхаус-стрит. Было темно. Услышав шаги, Брэдфилд повернул голову. Это всего лишь молодая женщина. Он вставил в замочную скважину ключ.

– Извините! – услышал Брэдфилд, когда ключ со скрежетом повернулся.

Он обернулся. У подножия лесенки из трех ступеней стояла та самая молодая женщина.

– Я заблудилась. Мне нужно добраться до вокзала Виктория.

– О, это недалеко отсюда…

Улыбаясь, она поднялась на одну ступеньку, затем на вторую. Ее рука выскользнула из кармана пальто. Дождавшись, когда Брэдфилд увидит пистолет, крепко прижатый к ее боку, она приказала:

– Зайдем внутрь!

На мгновение Брэдфилд застыл в растерянности. Стефани тоже не знала, что делать. Затем он кивнул и зашел в дом. Стефани ногой захлопнула за собой дверь.

– Что вам от меня нужно?

Они были в узком коридоре, освещенном единственной лампочкой под матовым стеклянным колпаком. На вид Сирилу Брэдфилду было за пятьдесят. На дюйм ниже Стефани, он по-старчески шаркал ногами. Седые волосы были жесткими и непослушными. Стефани пристально посмотрела в его водянистые голубые глаза под нахмуренными бровями.

– Вам нужны деньги? Боюсь, у меня их не так много…

Он наверняка раскусит меня. Поймет, что я мошенница, что я просто блефую.

Пистолет в руке Стефани казался столь же чужеродным телом, как и рычаги управления локомотивом или дирижерская палочка. Брэдфилд принялся расстегивать пуговицы пальто.

– Дело не в деньгах, – ответила она ему, слыша, как ее голос дрожит от волнения. – А в работе. Вашей работе.

Похоже, это расстроило его даже больше, чем перспектива быть ограбленным. Он с прищуром посмотрел на Стефани и спросил шепотом:

– Кто вы?

– Мне нужна информация об одном вашем клиенте.

Брэдфилд недовольно поморщился:

– В моей работе самое главное – конфиденциальность. Я не могу говорить о таких вещах.

Стефани махнула пистолетом, привлекая к нему внимание.

– Вот увидите, что еще как сможете!

Брэдфилд сокрушенно вздохнул и, оставив попытки сопротивления, начал подниматься по лестнице. Стефани последовала за ним. Двери на втором этаже были закрыты. В темноте они поднялись на чердак. Здесь Брэдфилд нашел на стене выключатель. Все пространство было превращено в студию. В дальнем углу стояли два верстака, письменный стол, табурет и какие-то три машины, названий которых Стефани не знала. Вдоль одной из стен тянулись стеллажи, уставленные банками с чернилами, растворителями, красками и клеем. Здесь же лежали ножи, многочисленные шариковые и перьевые ручки, высились стопки разных бумаг, фотографическое оборудование, проявители, франкировальная машина, стопки пластиковых лент, а также три или четыре десятка помеченных этикетками ящичков для хранения документов.

– Это мой рабочий кабинет.

– Я тоже работала на чердаке, – рассеянно пробормотала Стефани.

– Чем же вы там занимались?

– Задавать вопросы буду я. – Она огляделась по сторонам, но ничего подозрительного не заметила. – Вы делали документы для человека, которого я ищу. Паспорт. Возможно, израильский.

– Вряд ли это был единственный случай.

– Этого человека вам порекомендовала третья сторона. Не исключено, что он приходил с телохранителем или даже с двумя.

– И кто же рекомендовал его мне?

– Исмаил Кадик.

– Первый раз о нем слышу.

– Попробуйте вспомнить еще раз. Египтянин. Между прочим, импортер футболок.

– Он вполне мог порекомендовать мне этого человека, но я вряд ли стал бы с ним встречаться. У меня есть человек, который действует как мой посредник.

– Да. Я знаю. Он еще курит панателлы, такие тонкие сигары.

При этих ее словах Брэдфилд слегка изменился в лице.

– Зачем он вам понадобился?

Стефани пропустила мимо ушей его вопрос и вспомнила другое имя из файла Проктора.

– Не исключено, что были и другие документы. Алжирский паспорт, а также водительские права на имя Мустафы Села.

Проктор подозревал, что Села – это фамилия или псевдоним террориста, взорвавшего рейс NE027. Стефани показалось, что это имя Брэдфилду знакомо. По крайней мере, она уловила в нем некую перемену.

– Как давно это было? – спросил Брэдфилд.

– Более шести месяцев назад, но меньше года.

Брэдфилд подошел к ящичкам для хранения документов и выбрал один из них. Поставив его на верстак, открыл и принялся перебирать сотни лежавших в нем квитанций, фотографий, записок на клочках бумаги.

Стефани обвела взглядом чердак:

– Странно, что вы работаете дома. По-моему, куда безопаснее держать вашу студию в другом месте.

Брэдфилд пожал плечами:

– Какая разница? Если кто-то захочет найти меня – как, например, вы, – разве трудно будет ему отыскать мою студию? Или, если я буду здесь, в студии, будет трудно узнать, где я живу?

– Это слишком фаталистичный взгляд на жизнь.

– Таков мой выбор. Мне так удобнее.

– Так вот почему вас не беспокоит то, что в вашем доме сейчас незваный гость, да еще и с оружием?

Его руки замерли, и он поднял на нее глаза.

– Нет. Это нечто другое.

– Что именно?

Их взгляды встретились.

– Позвольте дать вам совет, – сказал Брэдфилд. – Не носите пистолет, если не готовы из него стрелять.

Он опустил взгляд и продолжил поиски, оставив Стефани в недоумении. Она была готова провалиться сквозь землю от стыда и унижения. Неужели это так очевидно? Она перестала целиться в Брэдфилда и опустила пистолет. Затем, чувствуя себя нелепо с оружием в руке, сунула «Браунинг» в карман пальто.

– В любом случае, – продолжил Брэдфилд, как будто их разговора не было вовсе, – я страдаю бессонницей и обычно делаю все свои дела рано утром. Так что мне удобнее работать дома.