— Нет, пока останусь, — сказала Левицкая. — Терпеть не могу с кем-то жить. Вы никого ко мне не подселите?

Я покачала головой. Я надеялась, что больше незваных гостей не принесет. Если принесет — разместим в каминном зале.

— Я могу спросить про ваш конфликт с Ксенией Павловой? Я спрашиваю не из праздного интереса. Мне просто не нужны здесь лишние проблемы.

— Я двух мужиков увела у этой старухи, — сообщила Левицкая с плотоядной улыбочкой.

Ксения Павлова была лет на десять (а то и больше) старше Левицкой, но я бы никогда не употребила в отношении ее слово «старуха». Она выглядела великолепно! Она была в отличной спортивной форме! Об этом свидетельствовал проход через лес на лыжах вместе с Гришкой, который она собиралась совершить одна!

— А здесь уводить некого, — спокойно продолжала Левицкая.

— Вы не хотите замуж за Алейника?

— За старшего хочу. За Святослава — нет. Старший Алейник ушел от Ксении ко мне. Ну а потом… Я согласилась на участие в этом проекте только потому, что он попросил.

«Игнат Петрович попросил Левицкую участвовать?!»

— А за Игоря не хотите замуж? Вы знаете, что у Святослава есть младший брат?

— Художник? Упаси бог! Я ни за какого художника не хочу. Вообще ни за кого творческого. Спасибо, навидалась их. Только и говорят о своем таланте, считают себя гениями, а денег обычно нет. А если есть, на женщину их тратить не будут. Мне нужен бизнесмен или перспективный политик.

Она немного помолчала и добавила:

— Вы, наверное, хотите про кольцо спросить. Я — клептоманка. Про мою клептоманию вы должны были слышать. Про нее все слышали. Я ничего не могу с собой поделать. Лечение не помогло. Я регулярно всех предупреждаю. У меня есть документы, подтверждающие мою болезнь. Я приходила в театр Ксении. Не исключала, что мы можем договориться о сотрудничестве — после того, как Алейник и меня бросил. Кольцо у нее лежало в хрустальной пепельнице… Разве можно кольца класть на стол в пепельницу? Сама виновата.

— А кто был второй мужчина?

— Его уже нет в живых, — махнула рукой балерина. — Это давно было.

— Какой пистолет упомянула Ксения Павлова?

— Не знаю, — ответила Левицкая. — Честное слово, не знаю! Кольцо я взяла. Но пистолет-то мне зачем? И подумайте сами: кто бы меня в самолет с пистолетом пустил?

— Вы же летели частным самолетом.

— Все равно весь наш багаж прогнали через «телевизор». И содержимое смотрела не только служба безопасности Пулково, но и люди Алейника. Владельцам частных самолетов проблемы тоже не нужны.

— Алейник подозревал, что кто-то из вас возьмет с собой пистолет или взрывчатку?!

Балерина ответила, что понятия не имеет, что подозревал Игнат Петрович и его служба безопасности.

— Что вам сказал Игнат Петрович, когда приглашал в проект?

— Что у меня будет возможность помелькать на телеэкране. Платить за участие не надо. Дорога, питание — все оплачено, но гонораров никаких, хотя я могу договариваться с рекламодателями. Он даже предложил двоих. Я договорилась, мне уже часть денег выплатили. Так что я не уеду. Мне сняться надо еще в их экипировке. Фотографии загрузить, посты написать. Зачем уезжать, если я теперь в номере одна?

«И ты изводила Ярославу, чтобы она от тебя съехала?»

— В полночь в баню пойдете?

— Не пойду. Не хочу, чтобы меня засняли в таком позорном виде за таким глупым занятием. И вообще спать хочется. — Она опять сладко зевнула.

Да у нее семь пятниц на неделе! То пойдет, то не пойдет. Хотя пусть делает что хочет. Надо другим сообщить про планируемое мероприятие.

Я пожелала Александре спокойной ночи и ушла.

Каждому из троих друзей, время от времени продолжающих встречаться, позвонил их четвертый бывший друг, теперь — законченный наркоман.

— Они мне являются, — сказал он.

— Кто?

— Девчонки, которых мы…

— Ты уже докурился, донюхался, докололся до такого состояния, что тебе может явиться кто угодно!

— Но являются они.

Трое друзей встретились и все-таки решили навестить своего бывшего четвертого друга. Они пришли в ужас от состояния его квартиры, в которой когда-то бывали неоднократно. Он явно не жил, а доживал. И ему было все равно. Он просто хотел предупредить друзей.

— Они мне являются и скоро будут приходить к вам.

— Это они тебе сказали?

Наркоман кивнул. Его попросили рассказать, кого он видел.

К нему приходили монашка в черном длинном платье с капюшоном, восточная женщина в парандже или как там это называется, балерина, которая танцевала перед ним в балетной пачке, и детдомовка в каком-то рваном дешевом ситцевом платьице. Все говорили, что не забыли о том, что он и его друзья с ними сделали.

— Какая еще восточная женщина? Не было восточных женщин! — воскликнул один из мужчин.

— Ты что-то путаешь, друг, — сказал второй. — Монашка, то есть попадья, была, балерина была, даже не одна, детдомовка была. Восточной женщины не было! И в парандже никого не было.

— Да мы бы и не стали хватать никого в парандже, — заметил третий. — Мы же брали только симпатичных молодых девчонок. А кто ее знает, какая она под паранджой? Может оказаться старуха. Может вообще чучело гороховое. Это, может, когда-то ты сам…

— Они сказали, что их так похоронили!

— Разве в парандже хоронят? — спросил первый. — В балетной пачке точно не хоронят!

— А я откуда знаю, как хоронят восточных баб и монахинь? — заорал наркоман. — Может, как раз в парандже и этой рясе, или как там это у них называется. И, может, я неправильно называю. У нее только глаза были видны. Черный такой платок. Все лицо закрывает, по носу идет — а глаза видны. Это не хиджаб. Они все говорят, что пришли с того света, чтобы я не забывал, что мы с ними сделали. Почему ко мне-то? Почему ко мне одному?

— Они же не умерли, — вспомнил второй. — То есть кто-то умер, а кто-то нет. Я помню, какую взбучку мне отец устроил! За то, что мы их не добили и не закопали как следует!

— Да, мы тогда не доводили дело до конца… — задумчиво произнес третий.

— А ты мог убить? — заорал наркоман. — Помните, что с нами было, когда та, первая, умерла?

Еще я должна была проверить модель Наталью Туполеву, которая разместилась с Полиной Купцовой. Третья жена моего бывшего мужа веселилась в зале внизу. Значит, Туполева, как и Зиза, проживающая с Субботиной, не должна была запереть дверь. Я тихонько приоткрыла ее, заглянула в номер, затем приоткрыла пошире — и увидела, что в комнате никого нет. Так…