— Это нашему другу невесть что мерещится, — заметил третий.

— Может, вы узнаете, умерли они или нет? — спросил наркоман.

— Зачем? — спросил первый.

Они не стали ничего выяснять. Они хотели обо всем этом забыть.

Игорь Алейник с матрасом и одеялом отправился назад в баню, а мы с Валерой и мешком подарков для Андрея — пешочком по льду в направлении избушки отшельника. То есть мы шли по следам Наташи Туполевой, подсвечивая путь фонариком. Модель, в свою очередь, шла по колее, проложенной снегоходом. Может, специально на нем каталась для того, чтобы себе дорогу проложить? И ведь она могла видеть тропинку, отходящую от озера в лес. И Андрей из избушки выходит, и Валера туда ходил несколько дней назад. Снег не шел, ничего засыпать не мог.

— Она не могла пойти по тропинке просто из любопытства. Да еще ночью! — воскликнул Валера.

Я вообще не знала, что эти девки могут, а что не могут. Но, судя по той информации, что я собрала о Наташе Туполевой (чтобы хоть как-то приготовиться к приему), она не была идиоткой. Рисковать она тоже не любила и старалась давать о себе как можно меньше информации. За свою модельную карьеру она больше работала за границей, чем в России. С ней не было связано ни одного крупного скандала, как, впрочем, и мелкого. Замужем она не была, свою личную жизнь не комментировала. Для нашей желтой прессы она была неинтересным объектом, хотя всплывала информация, что за ней стоит какой-то очень влиятельный мужчина. Были намеки, что это или очень высокопоставленный чиновник, или генерал из спецслужб, поэтому Наташа и держит язык за зубами. Вполне могло быть правдой. Но ее не «сосватали» ни с одним конкретным мужчиной! Не смогли.

Ее модельная карьера была на исходе. Алейник-старший говорил, что она хочет перебраться в кино, и считает, что это реалити-шоу обеспечит ей нужный пиар. По крайней мере, она засветится в рейтинговом проекте.

Но если ее целью был Андрей, как она про него узнала? И что именно она хочет от отшельника?

— А ведь на самом деле к нему, — сказал Валера, направляя луч фонарика на тропинку.

При подходе к избушке мы услышали пение — Андрей пел колыбельную. Наташины следы вели к двери в избушку.

Андрей явно услышал наше приближение, петь прекратил, дверь открыл и поздоровался с нами шепотом. Я вопросительно посмотрела на него — и впервые увидела, что его глаза светятся от счастья. Признаться, я никогда не видела такого счастья ни в чьих глазах.

Отшельник пропустил нас с Валерой внутрь. Избушка освещалась только огнем, потрескивающим в печи. Наташа сладко спала на топчане. Андрей снял с нее обувь и пуховик и прикрыл одеялом.

Мы с Валерой сели на лавку, скинули верхнюю одежду, Андрей опустился на грубо сколоченный табурет рядом с топчаном и взял руку Наташи в свою. И посмотрел на нее с такой любовью… Мне стало завидно. На меня никто никогда так не смотрел. Потом отшельник перевел взгляд на нас и стал серьезным.

— Мне кажется, что ей дали снотворное, — сказал он.

— Мы? — пораженно спросил Валера.

А я подумала, что он может быть прав. Зиза рано ушла спать, Ярослава Шершень, по словам Игоря, мгновенно отрубилась в бане, балерина Левицкая зевала. Да и Полина Купцова с журналисткой Субботиной позевывали, когда я их в последний раз видела в каминном зале.

Андрей тем временем рассказал, что Наташа буквально упала ему на руки — и заснула. Наверное, на улице не упала, потому что шла по морозу. А если бы упала?! Замерзла?!

— Мы пошли ее искать, не обнаружив в доме, — сказала я.

— Спасибо…

Но кто же подмешал снотворное?! И во что? Я точно не получила дозу, как и Валера. Гришка с Ксенией тоже не клевали носом. Или только пока? Возможно, снотворное оказалось в вине, которое пили за столом. На стол я ставила две закрытые бутылки вина и водку. Я не видела, как их открывали. Это явно делал единственный мужчина. Но как кто-то мог подсыпать в них снотворное? И Святослав Алейник, если я все правильно помню, тоже позевывал. И техники. А они точно за общим столом не сидели и вина или водки из тех бутылок не пили. Значит, снотворное было в какой-то еде… Хотя, наверное, определить это будет невозможно.

— Она нормально дышит? — спросила я.

Андрей кивнул, помолчал немного и спросил у меня, может ли он улететь «в мир» на вертолете моего отца.

— Можете, — ответила я. — Возможно, вертолет будет даже завтра — если техники сами не починят аппаратуру.

— Нет, завтра еще рано… Когда должна улетать Наташа?

— Через две недели.

— Значит, через две недели.

Он опять посмотрел на нее с любовью и повернулся к нам с Валерой.

— Она нашла меня…

Это мы и без него поняли.

— У меня есть дочь… У нас есть дочь… Она с Наташиной бабушкой и тетей. Она успела это сказать перед тем, как заснуть. Мы поедем туда… Она нашла меня! Представляете?!

— Я могу спросить, как вы оказались здесь?

— У меня отобрали бизнес. Жена ушла к другому. Мы вообще собирались разводиться. У меня уже была Наташа, которая меня любила. Но тогда… Я сломался в какой-то момент. Понял, что меня посадят. Подставят и посадят, потому что я хотел бороться. В общем, я отправился в монастырь.

— Скрываться?

— Да. Возможно, даже наверное, те люди выяснили, что я отправился в монастырь, и решили, что пусть будет монастырь, а не тюрьма. А там я познакомился со святым старцем… Наверное, он ясновидящий. Я не знаю. Он сказал, что монашество — не мое. Сказал про эту избушку, про то, что я должен пожить один, обо всем подумать. Жизнь послала мне испытание, если я его выдержу, будет и награда. И вот она — моя награда.

Он посмотрел на Наташу.

— Вы знали, что она беременна? Когда исчезали?

— Нет. Я знал, что у Наташи есть сын. И отец этого сына — как раз тот человек, который отобрал у меня бизнес. Я какое-то время думал, что из-за Наташи, что с ней это как-то связано. То есть она его не любит и никогда не любила, он ею воспользовался, когда ей было шестнадцать лет.

— Так он же сейчас уже взрослый парень! — воскликнула я, проведя в голове несложные подсчеты. Если Наташе тридцать три… — Где ее сын? У отца?

— Я не знаю, где сейчас. Она его скрывала. Как сейчас скрывает и дочь. В детстве он тоже жил с ее бабушкой и тетей. Я собирался его усыновить, я ей говорил, что мы его заберем, пусть парень растет в Петербурге, а не в ее родной тьмутаракани, а потом началось все это с бизнесом. Я сказал Наташе, чтобы уезжала в Европу или Америку. Ведь она могла пострадать вместе со мной. Она и уехала. Никто не удивился. Она же всегда много работала за границей. Она поработала, пока могла, потом домой поехала, родила, восстановилась и снова вернулась к работе. Ей же всех родственников содержать надо. Двое детей, бабушка, тетка…