Так уж сложилась жизнь, что никогда-никогда Анна Бердникова не хотела замуж. Ужас перед семейной жизнью угнездился в ее голове еще в детстве, и с учетом истории их семьи, ничего удивительного в этом не было. Ей хотелось чувствовать себя любимой, хотелось иногда, но, упаси господи, не каждый день, кормить вкусным ужином своего мужчину и по настроению ложиться с ним в постель.

Анна умела быть страстной, нежной, чуткой, иногда разнузданной в сексе. Но знала, что периоды сексуального голода необъяснимо чередуются у нее с внезапной холодностью и даже отвращением к постельным утехам. Из-за этого она расходилась со своими предыдущими мужчинами, которые неожиданно становились ей неинтересны. Последний, Гриша, и вовсе пытался настаивать на близости, после чего был с позором изгнан из постели Анны и из ее жизни. Она присматривалась к Алексею, боясь, что история повторится, но он был чутким и понятливым. Соответствовал ее буйным периодам, когда Анне того хотелось, и покорно оставлял в покое, когда она чувствовала, что ей необходимо побыть одной. В постели, в первую очередь.

Кроме того, его работа предусматривала частые отлучки. Он дежурил по ночам, частенько срывался на выезды даже тогда, когда не дежурил, а затем нуждался в отдыхе и забирался в постель, чтобы просто отоспаться. Спать он предпочитал в своей квартире, а не в ее, и за это Анна была ему благодарна.

С самого детства она была «кошкой, гуляющей сама по себе». От этого всегда страдала Ева, наверное, страдали Липа и Мария Ивановна, но Анна была не в силах переделать собственную природу. Она была по натуре замкнутым человеком, одиночкой, оберегающей свой внутренний мир от поползновений даже самых близких людей, и менять ничего не хотела. Зубов пока и не требовал ничего менять, но жизненный опыт подсказывал Анне, что это ненадолго.

Она налила вторую чашку кофе и мимолетно улыбнулась, вспомнив свое первое настоящее бунтарство. Тогда ей было четырнадцать, и, получая паспорт, она первым делом поменяла собственное имя.

Анна была уверена, что ее отец, царствие ему небесное, долгие годы жил в вымышленном мире, утратив всякую связь с реальностью. Иначе он не мог бы не заподозрить свою первую жену в сумасшествии еще тогда, когда она дала родившимся у нее близнецам одинаковые имена. Отец ушел в рейс на следующий день после того, как жену с малышами выписали из роддома, и регистрировать дочерей она отправилась без него.

Да уж, легко можно представить себе удивление работниц ЗАГСа, когда эта женщина решила назвать дочерей одинаково: Евангелиной. Чиновницы наверняка убеждали и отговаривали, но сделать ничего не могли, потому что юридического запрета называть детей одним именем не существовало ни в советских, ни в российских законах. Так и получились две Евангелины. Дома одну девочку звали Евой, а вторую Анной, но в свидетельстве о рождении у обеих было написано одно и то же: Евангелина Сергеевна Бердникова.

В четырнадцать лет Анна поменяла имя, поставив Марию Ивановну перед свершившимся фактом, хотя той и было все равно. А Ева только пожала плечами и свое имя оставила, хотя из-за решения сестры и плакала украдкой. В ее патологической тяге к единению с Анной всегда был элемент безумия. Именно поэтому Ева болезненно перенесла тот факт, что их теперь зовут по-разному.

Анна, несмотря на то что в детстве ей частенько доставалось от Евы, которая могла кусаться, щипаться и резать на мелкие клочки ее любимые платья, всегда была убеждена в том, что сестра не способна причинить ей настоящий вред. С ее точки зрения, от Евы нужно было защищать в первую очередь саму Еву.

Она поставила чашку в раковину и широко зевнула. Нет, ну почему она периодически чувствует такую усталость по утрам, будто не спала всю ночь? И почему она не может лечь обратно в постель и выспаться всласть, ведь сегодня суббота? Хотя тут-то как раз все ясно. По субботам в художественной галерее бывает больше всего посетителей, поэтому по выходным они всегда работали, отдыхая в понедельник и вторник, как и практически все музеи мира.

Контрастный душ прогнал остатки ночной усталости. Анна тщательно выбрала одежду, которая соответствовала бы ее сегодняшнему внутреннему настроению, прислушалась к себе и решительно набрала телефонный номер.

– Я соскучилась, – сказала она, когда Алексей Зубов снял трубку. – Ты можешь сегодня вечером ко мне приехать и остаться на ночь?

Восторженный голос в трубке вызвал у нее легкую улыбку. Будучи сама холодной и спокойной, она ценила в других людях страстность. Перед тем как уйти из дома, она выпила третью чашку кофе и теперь чувствовала себя окончательно взбодрившейся. День она как-нибудь продержится, потом проведет вечер с влюбленным в нее мужчиной, а затем как следует выспится. К своему изумлению, Анна замечала, что в те ночи, которые она проводила на плече у Алексея, она спала гораздо лучше и утром чувствовала себя отдохнувшей.

Предвкушение сегодняшнего вечера заставило ее весь день порхать в приподнятом настроении. По дороге домой она заехала в супермаркет купить что-нибудь особенное на ужин. Сегодня ей хотелось побаловать Зубова чем-нибудь изысканным. Анна купила упаковку мраморных стейков, которые прекрасно запекала на электрогриле, баклажан, кабачок, упаковку помидоров на ветке, лимон и бутылку сухого красного вина.

К семи часам вечера все было готово, а приехавший Зубов – голодный и соскучившийся – не обманул ее ожиданий, прямо в коридоре подхватив Анну на руки и закружив от переизбытка чувств. В его глазах она видела столько любви, и у нее сладко замерло сердце.

Они ели огненное мясо и запеченные овощи, пили прекрасное вино и периодически целовались. Над круглым стеклянным столом мягким светом горела лампа. За окном густела январская темнота. Огни большого города были где-то вдалеке, сияя и переливаясь в холодной ночной тьме. Только белые мухи густого снега, настойчиво бьющиеся в стекла, нарушали уединение пары. От снегопада отчего-то становилось совсем уютно, как будто сидели они не на просторной кухне в городской квартире, а в загородном доме с потрескивающим камином.

– Давай кино какое-нибудь посмотрим хорошее? – предложила Анна, составив пустые тарелки в раковину. – Я так люблю снежным зимним вечером валяться в постели и смотреть что-нибудь легкое. «Один дома», например.

– Давай, – согласился Зубов. Он вообще был готов соглашаться на любые ее предложения. – Только мы можем сначала посмотреть ваши семейные фотографии?

– Зачем? – изумилась Анна.

Он замялся.

– Понимаешь, мне нужно знать, как выглядит твоя сестра.

– Но она же уехала. – Удивление в голосе Анны становилось все сильнее. – Скоро год уже. Я же тебе говорила.

– Да, я помню. Но поверь, мне нужно знать, как она выглядит. Я не могу тебе всего рассказать, но это важно. Да ты же и обещала дать мне ее фото, просто я закрутился и забыл взять.

Анна, естественно, тут же встревожилась.

– Это опасно? – спросила она. – Еве что-то угрожает?

– Я не знаю, – признался Зубов. – Просто в тех делах, которые мы расследуем, есть много непонятного. Единственным связующим звеном между всеми случаями остается твоя сестра Ева.