мест Казахстана не знали ни поезда, ни автомобиля. По рассказам бывалых людей, у них сложилось представление о какой-то бесовской телеге, которая сразу бежит, орет, шипит, плюется горячим паром и черным вонючим дымом — и все это делает сама, без лошади. Назвали эту загадочную телегу шайтан-арбой.

Плешивый начал рассказывать про железную дорогу, которую намеревались проложить через Курдай и степь.

— По ней привезут хлеб, лес, товары, все будет дешево, всего будет много. Приедут ученые люди, проведут воду и оживят мертвые пески. Будет много пастбищ, баранов, верблюдов, много шерсти и мяса. Тебя мы возьмем на дорогу работать и будем платить деньги.

— Кто будет перевозить новости? — спросил Тансык.

— Мы протянем по всем дорогам проволоки, и по ним ты будешь передавать новости в любое место. Не надо гнать коня.

Плешивый все говорил о хлебе, мясе, деньгах. Тансык понял, что в его руки просится редкая новость, и согласился показать дорогу через Курдай.

Тогда Плешивый сказал:

— Меня зови товарищ Елкин, его, — показал на другого инженера, — товарищ Дедов. А тебя как звать?

— Товарищ Тансык — Длинное ухо. — И подумал: «Хорошо, интересно получилось: Плешивый, Свернутый нос и Длинное ухо».

На другой день в степь выехали три всадника. Они медленно ехали один за другим. Кони были увешаны тугими кожаными торбами и ступали тяжело. Во многих аулах ждали, что караван повернет к ним — надо же напоить коней, — а он все шел, не приближаясь и не удаляясь.

Перед полуднем выслали джигитов узнать, что за люди и кони, которые не нуждаются в отдыхе и воде, не боятся песков и солнца, идут степью. Джигиты загоняли коней и вернулись ни с чем. Никто из них не привез новостей.

— Идут по самому краю мертвых песков, — сказали они. — Надо послать верблюда.

Трое других всадников поднимались на Курдай. Впереди ехал Тансык, за ним инженер Елкин и инженер Дедов. Лошади осторожно ступали по острым камням. На кожаных торбах играло солнце.

Тансык показывал на голые утесы и говорил:

— Камень зарезанного барана. Камень хромого верблюда. Камень грозы.

Елкин записывал. Тансык спросил у него:

— Зачем записываешь? У тебя есть глаза и уши.

— Мои глаза и уши полны, я много видел и слышал, — ответил инженер.

Тансык подумал: «Гнилые глаза и плохие уши».

— А ты откуда знаешь дорогу? Жил здесь?

— Один раз ехал сам, потом ездил мой отец и мой дед. Дедушка рассказал отцу, а отец — мне.

— И ты по рассказам находишь дорогу? Врешь, Тансык!

Тансык обиделся и долго молчал. Когда его спрашивали о чем-нибудь, он отвечал коротко:

— Не веришь, зачем спрашивать?! Тансык не знает.

Елкин рассердился и сказал строго:

— Ты служишь, тебе будут платить деньги, и должен отвечать. Хочешь — сердись, а отвечать должен!

— Тансык не получал денег, — проворчал вожатый.

— Но получишь… Скоро ли будет вода? Кони и люди хотят пить.

— Вечером.

С вершины Курдая Тансык заметил караван в степи и сказал:

— Мы идем.

Все остановились, сбились в кучу и долго глядели на свое отражение, которое тоже остановилось и сгрудилось.

К вечеру дошли до ручья, расседлали коней и припали к холодной солоноватой воде. Елкин поверил всем словам Тансыка и сказал:

— Не сердись. Вот получи за день, — и положил на сухую желтую ладонь проводника три рубля.

Инженеры сели к костру и начали обсуждать, что делать утром. Дедов говорил:

— Надо еще раза два пройти Курдай, поискать легкий перевал. — Он не доверял Тансыку. Елкин, напротив, предлагал «плюнуть» на Курдай и пойти в степь. Он, горячась, доказывал:

— Мы делаем ошибку, что ищем на востоке, надо искать на западе, — и листал свою записную книжку, тыкая пальцем в чертежи.

— А я все-таки обследую Курдай, — проворчал Дедов.

Утром в степи повстречали посланцев из кочевий и аулов. Они осмотрели инженеров, торбы, коней и обступили Тансыка.

— Скажи, что за люди?

— Ищут место для дороги.

— Везде дорога, зачем искать?

— Вы ничего не понимаете. Проведут железную дорогу, по ней побежит шайтан-арба. — И Тансык путано, но с азартом начал пересказывать слова Елкина.

Посланцы удивлялись, всплескивали руками, покрикивали:

— Йё, бар, бар!

— Ты, Тансык, стал инженером? — спросил один.

— Нет, я больше — я пастух инженеров. У них гнилые глаза.

Трое бродили по степи, делали съемки, промеры, а от аула к аулу вихрем неслась новость:

«Тансык ведет инженеров. Они умные люди, могут сделать дорогу, дать воду, хлеб, только у них гнилые глаза».

Новость катилась, как песчаный вихрь, обрастала подробностями и наконец стала такой увлекательной и обширной, что ее начали рассказывать ночами у костров.

Перевозчик новостей Тансык сам обратился в новость, в загадку. Его имя, как мираж, бродило по всей степи.

Две недели проходили инженеры, узнали много дорог, исписали много книжек и решили вернуться в город. Тансыка они звали с собой, но Тансык отказался.

— Ты нам будешь нужен, — сказал Елкин.

— Я приеду, — пообещал Тансык. — Скажи любому казаху, что тебе нужен Тансык, и я приеду. В степи может потеряться конь, верблюд, но слово человека никогда не потеряется.

Поехал Тансык на север, к реке Или, которая впадает в