— Думаю, не очень, — призналась я.

— Вот и я так подумала. Заявила, что никуда с ним не поеду, и трусики эти ему в лицо запустила. Толик отшатнулся, ну и въехал в ограждение. Все остальное про аварию правда, повторяться не буду, — закончила Юлия.

— Разговаривать с Элеонорой тоже из-за трусиков не хотели? — спросила я.

Юлия кивнула.

— А список подрядчиков — повод для встречи, — утвердительно произнесла я.

— Вы все правильно поняли. Элеонора больницу оккупировала. И Толика извела своей мнимой заботой. Вот он и придумал способ, чтобы нам наедине остаться. Я и в дом-то к нему просто так ездила. Взяла в кабинете первые попавшиеся бумаги — и к нему.

— А вот теперь самое важное, Юленька, — остановила я ее. — Теперь вам нужно сконцентрироваться и попытаться вспомнить, что лежало на столе в кабинете в тот момент, когда вы в него вошли.

— Пыталась я уже, — печально произнесла Юлия. — Толик тоже меня заставлял вспоминать. Только я вообще ничего не помню. Не смотрела я на стол. Зашла в кабинет, открыла первый ящик, достала папку и ушла. А что у него на столе стоит и лежит, не рассматривала.

— Жаль, очень жаль. В любом случае, спасибо за помощь. Думаю, вам пора возвращаться в офис. Анатолий Викторович наверняка места себе не находит, — заканчивая разговор, сказала я.

— Что вы теперь будете делать? — спросила Юлия.

— То же, что и раньше. Буду искать вора, — ответила я.

— А как насчет нас с Толиком? Вы расскажете о нас Элеоноре?

— Что вы имеете в виду? Скажу ли я Элеоноре, что муж ей неверен? Для чего? Разве это хоть как-то продвинет меня в решении моей задачи? Нет уж, эту неблагодарную миссию я на свои плечи взваливать не собираюсь, — произнесла я. — И вам не советую.

— Так, значит, я могу идти? Просто так идти? — переспросила Юлия.

— Идите уже, Юленька, идите. А если вдруг вспомните какие-то подробности, милости прошу. Телефон мой у вас есть.

Юлия вскочила со стула и умчалась, на ходу доставая телефон и колдуя над кнопками. Бьюсь об заклад, что искала она номер Анатолия. Вот и раскрылся секрет «показной нравственности интересующей меня особы». А личность виновного в пропаже драгоценностей все еще оставалась нераскрытой. И Дамоклов меч, нависший над моей бывшей одноклассницей Ленкой Зубовой, все еще грозил свалиться на ее шею. Устав от бесплодных разговоров, я отправилась домой.

Включив в машине радио, настроила его на волну зарубежной музыки. Думать ни о чем не хотелось, но неприятные мысли, как назойливые мухи, сами лезли в голову. Настроение было паршивое. Столько времени потеряно, а продвижений в расследовании нет! Вариантов остается все меньше. И ни один из них не вселяет в меня оптимизма.

Исключив из списка подозреваемых Элеонориного брата, я лишилась самого перспективного претендента на роль похитителя сокровищ. А ведь вначале все так гладко складывалось! Безработный парень, без гроша за душой, лентяй и тунеядец приезжает к сестре только ради того, чтобы выклянчить деньжат. Идеальный подозреваемый! А что оказалось на деле? Что парнишка-то не такой никчемный, как его расписывали. И сестру любит, хоть она того и не заслуживает. И за незнакомую девушку заступился, можно сказать, рискуя ради нее жизнью, в драку ввязался. Лежит теперь на больничной койке один-одинешенек, и никому до него дела нет, кроме юнца прыщавого. А сестра родная даже не знает, что брат ее чудом смерти избежал. Знаю! Знаю, что нужно сделать, чтобы избавиться от хандры!

Я свернула на обочину, подождала, пока поток машин поредеет, и, вырулив на встречную полосу, поехала обратно. Теперь мой путь лежал в дом Крутцовых, и настроена я была ох как решительно.

* * *

Мадам Крутцова встретила меня не особо дружелюбно.

— Что же вы, Татьяна, без звонка? Могли и не застать нас дома, — укорила она меня.

— Ничего страшного, Элеонора, я могла и подождать. Время — это как раз то, чего у меня в настоящий момент в избытке.

— У вас какие-то новости по поводу пропажи?

— Боюсь, в этом отношении мне пока нечем вас порадовать, — сказала я в ответ, глядя на Элеонору с нескрываемым осуждением.

— Тогда что привело вас в наш дом? Это же не визит вежливости, я правильно понимаю? — вопрошающе выгнула брови хозяйка.

— Нет, это не визит вежливости, — проговорила я, не отрывая от нее взгляда.

— Да что стряслось, в конце концов? Почему вы так странно на меня смотрите? — потеряв самообладание, вскричала Элеонора.

На ее крик из соседней комнаты вышел Анатолий. Цепким взглядом он окинул гостиную, в которой находились только я и его жена. Сделав свои выводы, он презрительно уставился на меня, ожидая моего ответа на вопрос Элеоноры.

— Я рада, что вы задали именно этот вопрос, — начала я, не глядя на Анатолия. — И определение тому, что произошло, подобрали верно. Стряслось — это как раз то слово, которое красноречиво описывает ситуацию.

Я выдержала паузу, искусственно нагнетая атмосферу. Анатолий вытянулся в струнку, ожидая момента разоблачения. Элеонора испуганно смотрела на меня, театрально поднеся руки к груди. Нервы супругов были натянуты до предела. Я сделала шаг вперед и произнесла:

— Сегодня я была в первой городской больнице. Навещала умирающего. Трое подонков избили его лишь за то, что он вступился за девушку. Незнакомую девушку. Эти подонки измолотили его в фарш! На теле не осталось ни одного живого места! Ноги переломаны, руки не действуют, сломаны ребра, селезенка, печень, легкие отбиты. В трех местах пробит череп. Это произошло на вокзале. А знаете, почему он оказался на вокзале? Потому что его родная сестра не пожелала терпеть его присутствие в своем доме. Для нее он слишком прост, слишком беден, слишком непрезентабелен. Она боялась, что придется делить с ним деньги. А брату была нужна всего-то навсего ее любовь! Сказать вам имя этого парня? Впрочем, думаю, в этом нет необходимости. А заехала я затем, чтобы передать вам от него привет и пожелания доброго здоровья. А теперь позвольте пожелать вам спокойной ночи, если, конечно, ваша совесть позволит вам спать спокойно!

Развернувшись на сто восемьдесят градусов, я прошествовала к выходу и, не оборачиваясь, покинула дом Крутцовых. Меня никто не остановил, не окликнул. Я дошла до машины, села за руль и с чувством выполненного долга поехала домой. Я говорила себе, что все сделала правильно. И пусть теперь Элеонора откажется от моих услуг, мне было все равно. Искать виновного в краже я не перестану. И Ленку Зубову в обиду не дам. Но работать на человека, который способен бросить родного брата в таком состоянии, я не буду! На сделку с совестью я не пойду, и это окончательное решение.

Приехав домой, я отключила все телефоны, забралась в постель и тут же уснула.

Я сидела на кухне и озабоченно помешивала ложечкой остывший кофе. В списке визитеров, посетивших Крутцовых в тот момент, когда драгоценности хозяйки находились без присмотра, остались только бывшая супруга Анатолия с сыном да приятельницы Элеоноры. Приятельниц я отмела как неперспективный вариант. В то, что одна из них польстилась на хозяйское добро, мне не верилось. Носить украденные драгоценности все равно нельзя, а искать сбытчика краденого или закладывать украшения в ломбард обеспеченные дамочки вряд ли станут. Спрашивается, для чего тогда им брать драгоценности? Просто чтобы Элеоноре насолить? Нет, ерунда все это.