Ему захотелось украсить участок искусственными гротами, водопадиками, горбатыми мостиками через ручей, протекавший по участку, и парой вычурных беседок. Многоречивые и пространные обсуждения нововведений на участке позволили Огнивцеву провести длительное время с Анной, чего он, собственно, и добивался. Они гуляли по обширному, ухоженному саду, клумбы уже отцвели, но по краям мощенных красной плиткой дорожек стояли большие керамические вазы с пламенеющими кустиками цветов.

– Как у вас красиво, – сказала Аня, глядя на огромные вековые ели – иглы на них свисали гроздьями, как разросшийся изумрудный мох.

– Да, горжусь своим домом и садом не без оснований. Люблю окружать себя красотой. Если у человека есть возможность жить в роскоши, бессмысленно такой возможностью пренебрегать. А знаете, чего мне не хватает для полного счастья?

«Началось! – с досадой подумала Аня. – Хоть бы придумал что-то нестандартное».

– Для полного счастья, Анечка, мне не хватает общества красивой женщины, – оправдал прогноз Огнивцев.

На этой стадии полагалось пофлиртовать, поиграть глазками, сделать вид, что наивной девушке невдомек (даже подумать неприлично!), чего хочет мужчина.

– Артур, говорите прямо, к чему вы клоните? – черствым голосом отрубила Аня.

Огнивцев на минуту опешил:

– Помилуйте, Анечка, к чему я могу клонить… хе-хе… Впрочем, вы правы, незачем ходить вокруг да около… Вы мне нравитесь!.. М-да… Очень нравитесь! Пожалуй, мне давно никто так не нравился.

Анна ядовито молчала, ей почему-то доставляло удовольствие наблюдать, как он путается, подбирает слова. Сорокалетний мужчина, преуспевающий бизнесмен – неуемная Валентина навела справки и выяснила, что Огнивцев является владельцем крупного текстильного производства и сети магазинов одежды по всему городу; свою прозаическую деятельность компенсирует издательством популярного глянцевого журнала и продюсированием молодых талантов в шоу-бизнесе.

– Я с радостью узнал, что вы ушли от мужа. Мне также известно, что вы содержите сына и несовершеннолетнего брата.

– Поразительная осведомленность, – съязвила Аня. Чего язвила – сама не понимала. Может, вымещала на нем злость на судьбу за то, что сия капризная дама с ехидным коварством постоянно подсовывала ненужное, а то, что необходимо было позарез, прятала со злорадством скряги, поманив, подразнив наперед невыразимо прекрасным, как изощренный садист.

– Не стану скрывать, что навел о вас тщательные справки по своим каналам, не сердитесь на меня за это, – продолжал Огнивцев. Он постепенно осваивался в щекотливой ситуации и снова приобретал самоуверенный вид. – Согласитесь, что подобная предприимчивость меня оправдывает – я иду на все, чтобы найти способ добиться вашего внимания.

Аня остановила на нем мрачный взгляд и безжалостно поинтересовалась:

– Нельзя ли уточнить, какие способы вы предусмотрели?

– Все, что пожелаете! – воскликнул Огнивцев. Казалось, тот факт, что Аня откровенно к нему не благоволит, только подстегивал настырного поклонника. – Вы замечательно красивы, Анна. Ваша красота необычайна, в ней есть одухотворенность, поэзия, особая харизма, какая редко встречается в женском лице. В этом я знаток: через мои руки прошли сотни красивых девушек… Гм… Пардон, не то хотел сказать… Поймите меня правильно: я приобрел большой опыт в оценке женской красоты в связи с издательской деятельностью… Аня! Хотите, я сделаю вас звездой? Начнем с моего журнала, как вы на это смотрите?

– Отрицательно, меня не привлекает перспектива кривляться перед вашим фотографом.

– Хорошо, тогда подумаем о вашем брате – это очаровательный молодой человек; неудивительно, ведь он так похож на вас. Я сделаю его лицом компании, он станет знаменитостью с юных лет, мальчика с его внешностью надо только запустить, а дальше хлынет лавина предложений. Поверьте, я кое-что понимаю в нынешней конъюнктуре.

Ане вдруг сделалось нестерпимо скучно. Хотелось остаться одной и насладиться прелестью последних погожих дней осени. Садовник сгребал опавшие листья с размякших газонов. В близком хвойном лесу громко кричала какая-то птица. Леня ходил в стороне с нивелиром, делал замеры, прикидывал, записывал. Было довольно зябко, Валя в пальто и шляпе сидела за садовым столиком с сигаретой в одной руке и чашкой кофе в другой.

– Не вздумайте делать подобных предложений Сереже, – предупредила Аня. – Знаю я вашу раскрутку и прелести гламурной жизни.

– Отказываюсь вас понимать, Анечка. Тысячи юношей и девушек мечтают о такой возможности, – не сдавался Огнивцев.

– Осторожно, Артур, – кокетливо подала голос Валя. Оказывается, каждое слово было отчетливо слышно в прозрачном, позолоченном блеклым солнцем воздухе. – Для Аннушки брат – это святое. В жизни не видела, чтобы кто-то так любил своего брата. Притом, заметьте, что матери у них разные.

– Да ну?! – изумился издали Леонид. – Никогда бы не подумал.

– Я возьму его под личную опеку, – укрепился в своем намерении Огнивцев. – Увидите, вы будете мной довольны, Анечка.

– Правильно, правильно, Артур, – подначивала Валентина. – Видела давеча его фотографии: он невероятно фотогеничен, словно создан для обложки журнала. Не упрямься, Аня, сейчас все стоит денег – красивое лицо и фигура в том числе. Может быть, у Сережи откроются со временем другие дарования, но и это упускать нельзя.

– Надо поговорить с ним, – не унимался Огнивцев: видимо, смекнул, где у Ани слабое место. – В конце концов, позволительно узнать его собственное мнение по этому вопросу. В семнадцать лет самое время начать делать карьеру.

– Семнадцать ему будет только в январе, – возразила Аня.

– Бог ты мой, какая разница, пока его будут снимать, пока выйдет номер журнала с его фотографиями, как раз подкатит январь.

– Артур, не хочу больше об этом слышать!

– Хорошо, хорошо, как скажете, Анечка. Позвольте пригласить вас всех со мной отобедать. У меня прекрасная повариха, мастерица, сегодня вдвойне постаралась. Вино из собственного погреба, отличной выдержки. Я, знаете ли, гурман, но предаваться чревоугодию люблю в приятной компании.

Прошел ноябрь, Огнивцев, по всем признакам, выбрал постепенную, избирательную тактику обхаживания Анны, в чем она вскоре имела случай убедиться.

Это произошло под Новый год; до праздника оставалось пять дней – всего ничего. Аня собралась пораньше уйти с работы: решила заскочить на Усачевский рынок, прикупить деликатесов для праздничного стола, который рассчитывала накрыть в доме у папы и Матвея.

Настроение было прекрасное. Аня любила Новый год, кто же не любит эту таинственную, многообещающую ночь? В новогоднюю ночь случаются чудеса, а что может быть чудеснее, чем общество Матвея?

Сережа, наряду с сестрой, готовился к празднику с воодушевлением. Они вдвоем с азартом выбирали для родных подарки, накупили ящик елочных игрушек. «Пусть Темка порадуется», – оправдывался Сережа, но оба понимали, что блестящая мишура доставляет им радости не меньше, чем ребенку.