получались. Наконец Эшик ухватил себя за нос, сдавил так, что в глазах появились слезы, а дрожь прекратилась.

— Какого дракона ты меня сюда затащил?! — еле выговорил он.

— Что это? — спросил в ответ Анджей. — Почему не падает?

— Не падает, потому что здесь гравитационная ловушка! Аномальная зона! Кладбище дураков!

— Почему ты ничего об этом не сказал?! — возмутился Анджей, не в силах отвести взгляд от груды костей под корпусом звездолета.

— Откуда я знал, что ты сюда попрешься?!

— Ты сказал: на запад, я и шел на запад! На карте не было никаких ловушек!

Таншайв горестно застонал:

— Это точно была Мертвая земля! Лучше бы ты начал копать песок возле капсулы, тогда бы мы точно определились!

— Не ной. Мы просто сейчас свернем и обойдем эту зону.

— Как обойдем?! Как обойдем?! Ты знаешь, что зона нестабильна?! Сейчас мы начнем возвращаться, а она сместится и сожрет нас!

— Не сожрет! — без большой уверенности сказал Анджей.

— Да? — Эшик подобрал с земли камушек и бросил назад в ту сторону, откуда они пришли. Камень словно натолкнулся в воздухе на невидимую преграду, сделал вираж, отлетел к звездолету и щелкнул по черепу ближайший скелет. — У нее граница гуляет!

— Это у тебя мозги гуляют! — с искренним чувством произнес Анджей. — Почему ты мне ничего не сказал о гравитационных ловушках?!

— О смерти лишний раз не говорят!

— Зато теперь у нас есть прекрасный шанс здесь подохнуть, о, стеснительный ты наш таншайв!

— Не оскорбляй мой народ! — огрызнулся Эшик.

— Это ты его оскорбил своим поведением, лемур несчастный!

Поскольку сидели оба, Эшик дотянулся хвостом до горла собеседника, но Анджей успел двумя руками перехватить захват. Несколько секунд они сердито мерялись силой. У таншайва не получалось захлестнуть петлю хвоста, а Анджей не мог оттянуть хвост от своего горла. Таншайв сдался первым, он резко отдернул хвост, так что Анджей не удержался и опрокинулся на спину.

— Давай-ка выбираться отсюда! — лежа на земле, с трудом переводя дыхание, предложил человек.

— Лучше поесть! — посоветовал таншайв.

— Нашел время жрать!

— А я не хочу умирать голодным! Мои предки этого не одобрят!

Анджей сел. Сел и таншайв, сунул руку в припасы, достал лепешку, разломил пополам, половину протянул человеку. Анджей принял, некоторое время жевали молча, по очереди отщипывая кусочки ормигасу. Сильвер радостно выхватывал крошки то у одного, то у второго и мгновенно съедал.

Над пустошью посвистывал ветер, но в зоне звездолета, не шелохнулся ни один сухой лист.

Справа за пустошью продолжалась роща, а между стволами деревьев виднелось подобие стены. Возможно, тот самый дом, что появлялся в мираже. Издали сложно было рассмотреть.

— Будем бросать камни! — дожевывая лепешку, сказал Анджей.

— Где ты напасешься столько?! — возразил Эшик. — Для того чтобы набрать их, надо отойти в сторону, а там может оказаться ловушка.

Долански долгим взглядом посмотрел на пищевые припасы.

— И не думай! — испугался Эшик. — Лучше медикаменты!

Ормигас обошел спорщиков, сел на дорожку, изогнул брюшко и принялся со вкусом чесаться правой лапой из третьей пары. Почесался, шумно встряхнул шерстью, встал и не спеша затрусил по дорожке, неодобрительно поглядывая в сторону скелетов.

— Посмотри на шестиногого! — вскрикнул Эшик. — Он нашел тропинку!

Анджей обернулся и увидел удаляющегося ормигаса.

— Сильвер, ты куда?!

Ормигас остановился, заметно было, как желание прогуляться борется в нем с привязанностью к своей компании. Всю дорогу он ехал то в сумке у Анджея на плечах, то на ноге Эшика. Лапы затекли, теперь хотелось их размять.

— Вернись немедленно!

Ормигас лег на брюшко, вытянул конечности. Рядом оказалась сухая травинка, которую он принялся самозабвенно грызть.

— Похоже, некоторые животные здесь ходят! Идем за ним! — Анджей торопливо отвязал от сумки ремень.

— А как же я? — с тревогой спросил Эшик. — Ты же меня не бросишь?

— Волокушу тянуть опасно! Я возьму сумку, а ты становись на четвереньки. У тебя берцовая кость поломана, но колено-то цело! Поползешь на четвереньках!

— Тебя бы на мое место! — печально произнес Эшик.

— Я почти что был на твоем месте! Думаешь, с переломанным ребрами тоже сплошной мед?!

— Нечуткий ты человек! Таншайву всегда труднее! — вздохнул Эшик.

— Я пойду впереди! Если влипну, у тебя будет шанс спастись!

— Если ты влипнешь, мне придется умирать, глядя на твой разлагающийся труп! Знаешь, как это тяжело?! — завопил Эшик.

Анджей обхватил голову руками и мысленно досчитал до десяти.

— Умеешь ты утешить человека! — наконец сказал он вслух. — Как тебя только Идальго терпит?!

— Идальго без меня не может обойтись! Наверняка он уже послал сюда спасателей! А что ты за голову держишься, иди давай, а то эта шестиногая скотина просто улизнет, и мы останемся здесь до ночи!

Долански засунул руки в сумочные лямки, сделал вдох-выдох и двинулся к ормигасу. Эшик встал на четвереньки, и, стараясь не касаться земли переломанной ногой, пополз за ним.

При виде человека ормигас вскочил, чтобы радостно помчаться по хорошо различимой для его чуткого носа тропинке, протоптанной избежавшими гравитационной ловушки животными.

45

Искать костыль для Эшика Анджей не стал, как и разворачивать волокушу. Дальше они снова передвигались в обнимку, но ормигас теперь бежал впереди, как собака, оглядываясь, следуют ли за ним хозяева.

С протоптанной кем-то тропинки не сворачивали. Сквозь деревья все явственнее проглядывала стена дома и чадящий у ее основания костер. Чем ближе они подходили, тем сумрачнее становилось у Анджея на душе. Как-то очень слабо верилось в то, что кто-то спокойно живет рядом с гравитационной ловушкой. Но костер все еще горел, запах дыма щекотал ноздри.

Наконец рощица закончилась, хотя тропинка продолжала виться, то и дело ныряя в траву. Слева от нее, среди заросшего кустарником и сорняками поля, валялись горы песка и щебня, торчали полуобрушенные грибки вентиляционных каналов, в одном месте среди нагромождения бетонных плит зиял уходящий вниз шахтный провал.

Справа, в каких-нибудь пяти метрах от тропинки, находился виденный в мираже дом, правда, домом это теперь можно было назвать лишь условно.

Рядом с костром, по-прежнему чадящим сизым дымом, возвышалась стена дома с прорубленными в ней маленькими окошками. Каким-то чудом над ней удерживался кусок крыши. Чудом, потому что от второй стены сохранилась половина, от третьей столько же, а четвертой не было вообще. Четвертая ушла в огромную яму глубиной не менее двухсот метров. Остатки дома зависли на краю обрыва, почему-то не падая, но устремляясь туда обрушенными лестничными пролетами, вывернутыми из внутренних перекрытий, обломками трубам, повисшими на кабелях светильниками, изогнутыми прутьями арматуры. А там, внизу, в центре ямы, вздулся гигантский земляной гриб, опутанный арматурой и бетоном, утыканный листами железа, залитый