Низкий рокот заставил завибрировать здание и струны души.

Мара огляделась: позади – темные комнаты, уже пустые, даже без мебели. Впереди – сплошное море огней, обещающих слиться, вспыхнуть, стереть написанное начерно и открыть чистый лист.

Косой столб света вырвался снизу, чиркнул по фасаду многоэтажки и замер, объяв застывшую Мару. Все исчезло, растаяло в ослепительной белизне.

– Я иду, – с улыбкой шепнула Мара и шагнула в пропасть.

К писательнице я приехала уже под вечер.

Добираться пришлось довольно долго – Мария Царева жила в двадцатичетырехэтажном доме, одном из дюжины таких же, возведенных в новом районе.

Жилой комплекс производил несколько странное впечатление. Разноцветные коробки домов в окружении добротных детских и спортивных площадок выглядели симпатично, так что я невольно начала прикидывать, каково тут было бы жить? На огороженной территории имелись школа, детский сад и пара магазинчиков, неподалеку темнел угрюмый по зимнему времени лесок, но до ближайшей станции метро с торговым центром рядом с ней было почти два километра через старый жилой сектор с хаотичной застройкой… Нет, я бы не стала тут селиться.

Но квартиры в новостройках определенно пользовались спросом, людей в жилом комплексе было уже много, и местная управляющая компания старалась для них вовсю.

Проезжая мимо одного из зданий, я увидела на улице небольшую толпу и что-то вроде сцены со множеством осветительных приборов. Похоже, готовилось какое-то представление.

Догадаться о том, каков повод для праздника, помогла растяжка, которую как раз закрепляли на заборе: «С первой пятилеткой, соседи!» Очевидно, жилой комплекс готовился к своему первому юбилею.

Уже стемнело, но во дворе нужного мне дома было оживленно, граждане еще выгуливали детей и собак, парковали на подъездной дорожке машины, заходили в подъезд с пакетами, украшенными логотипом ближайшего супермаркета.

Я зашла следом за изрядно нагруженным покупками мужчиной, и это избавило меня от проблемы с кодовым замком на двери подъезда.

В лифте мы поднимались вдвоем – я и мужик с пакетами. Я точно не знала, на каком этаже расположена нужная мне квартира, но спрашивать об этом своего попутчика не стала, чтобы не вызывать у него подозрений.

Мужчина вышел на девятнадцатом этаже, я поднялась на двадцатый, там сориентировалась по номерам на дверях и пошла вниз по лестнице.

Мария Царева жила на пятнадцатом этаже.

Я придавила кнопку звонка, но никакого звука не услышала: то ли звонок не работал, то ли в доме была идеальная шумоизоляция. Я постучала в дверь – сначала деликатно, потом покрепче, но все с тем же нулевым результатом.

Похоже, писательницы не было дома.

Я еще раз позвонила, постучала, позвонила и постучала одновременно. Без перемен.

С сожалением констатировав, что я напрасно потеряла время, я пошла к лифту – медленно, соображая на ходу, не стоит ли оставить Марии записку с просьбой о встрече.

Я даже притормозила и полезла в сумку, разыскивая в ней ручку и листок бумаги, и тут подъехал лифт, из которого не вышел, а вылетел очень сердитый мужчина.

Я спешно посторонилась, чтобы товарищ меня не задел, – несся он, как разогнавшийся паровоз под парами, и звуки издавал соответствующие. Пыхтел, сопел, чуть ли не дым из ушей пускал и еще презлобно бурчал не по-русски.

Пропустив кипящего дядьку мимо, я машинально проводила его опасливым взглядом и обнаружила, что он летел к той самой двери, от которой только что отошла я сама.

В отличие от меня у дядьки был ключ, но и он ему не помог.

Провернув ключ в замке и не сумев после этого открыть дверь, мужчина разразился гневной тирадой. Я разобрала только пару слов: «задвижка» и «дрянь».

Услышанного мне хватило, чтобы сделать пару выводов: хозяйка квартиры дома, она заперлась изнутри на задвижку – это первое. И второе: у этого сердитого дядьки к писательнице есть претензии, вряд ли дрянью он назвал запорный механизм или дверь, добросовестно исполняющие свои функции.

Я передумала заходить в лифт и тихо отступила за угол, намереваясь оттуда подглядывать.

Сердитый дядька меня не видел, он был всецело занят поединком с дверью. Та упорно сопротивлялась попыткам ее сломать, мужик же раз за разом врубался в нее крутым плечом, и кто в итоге победит – было непонятно. Мужчина выглядел крепким и был упорен, как разъяренный носорог, но дверь стояла намертво. А хозяйка квартиры происходящего как будто не замечала. Неужели не слышала?

Мое воображение нарисовало портрет интеллигентной дамы в очках и берушах, бойко стучащей по клавиатуре компьютера. Должно быть, писательница с головой ушла в работу…

Я прикинула, каким будет дальнейшее развитие сюжета. Погруженная в творческий процесс хозяйка квартиры так ничего и не услышит, дверь не откроет, носорог обломается и утопает ни с чем. Теоретически я могла бы с ним побеседовать, но вряд ли он будет в настроении… Хотя можно подождать немного, дать мужику успокоиться и уже тогда попытаться поговорить… Да, так и сделаю.

Я снова вызвала лифт и уехала на первый этаж.

Отдаленный размеренный шум столкновений упорного мужика и стойкой двери слышен был и там. Дверь все еще побеждала.

Я вышла на крыльцо и остановилась там, не спеша отпустить дверь подъезда и по-прежнему слыша приглушенное бумканье – звуки продолжающегося на пятнадцатом этаже штурма.

Немного помедлила, соображая, как мне поступить. На улице сыро и холодно, я околею, если буду дожидаться во дворе. Пожалуй, надо подогнать поближе к подъезду машину и сидеть в ней…

Бум!

Стук получился особенно громкий. И близкий…

Я огляделась, высматривая источник шума, и зацепилась взглядом за трясущиеся кусты.

«Бум… Бум…» – донеслось еще из подъезда, а потом стало тихо. И кусты прекратили плясать.

Я отпустила дверь, и она закрылась, негромко лязгнув. С высокого крыльца, если подойти к его краю, можно было заглянуть в те кусты – я это сделала и увидела на клумбе неподвижное тело. Судя по длинным каштановым волосам – женское.

Подойти к нему я не успела – меня опередили другие люди, прибежавшие с улицы. Кто-то, бесцеремонно отпихнув меня в сторону, ринулся в подъезд. Удивительно быстро появились полиция и «Скорая».

Чтобы не маячить на крыльце, я переместилась на детскую площадку, там уже толпились, вздыхая и охая, люди.

Из подъезда вывели мужчину, которого я видела на пятнадцатом этаже, он выглядел растерянным и что-то бормотал.

Я решила, что должна вмешаться, и пробилась к полицейской машине, чтобы сказать:

– Это не он! Он не выталкивал ее, он еще не вошел в квартиру, когда она упала на землю!

– Еще свидетель? Макаров, пообщайся, – распорядился, видимо, старший по званию.