На теле отсутствовали следы борьбы – это могло указывать на то, что Стейси знала своего убийцу. Она не подвергалась сексуальному насилию, а с учетом количества случаев похищений детей за последние месяцы все ожидали именно этого. Помимо пропавшего без вести Барри Левиса, недавно в Саффолкском канале было обнаружено связанное тело тринадцатилетней Леони Китинг с кляпом во рту и следами сексуального насилия.

На самом деле, Стейси была нанесена единственная смертельная травма – ее удушили.

– Это не было сделано голыми руками, – объяснил профессор Джонсон. – Судя по оставленным следам, использовалась некая удавка. Что касается типа, я бы сказал, что это был шнур. О материале точно сказать не могу. Если это была бечевка, в ее одежде могут быть конопляные волокна, однако это предстоит узнать коллегам мистера Смита.

Шли дни, а Тины не было и следа, и Бермондси изменился до неузнаваемости. На улицах больше не было видно играющих детей. Местные жители организовали народную дружину, члены которой занимались собственным поиском и патрулированием, допрашивая любого незнакомца, причем порой делая это крайне агрессивно, особенно когда этот незнакомец оказывался одним из представителей прессы, хлынувших в район, отчаянно пытаясь выведать хоть что-то. Десятки полицейских обыскивали дома, лесные поляны и старые доки. Они стали привычным зрелищем для жителей многоквартирного дома, где жили обе девочки: здания из серого кирпича с видом на пустырь, за которым виднелись краны старых доков.

– По крайней мере, эта трагедия их объединила, – позже на той неделе сказал мне Пэт, размышляя о родных девочек, когда мы закончили зашивать тело отравившего себя мужчины. Он был инженером, и тело было обнаружено в его машине.

Пэт был прав: в каком-то смысле это было лучиком надежды. В последние недели расовая напряженность в Бермондси, подпитываемая обвинениями в жестокости полиции и газетными заголовками о безработице и нищете, в которых они связывались с иммиграцией, грозила перерасти в насилие. Мы с Пэтом оказались в центре этого урагана, когда в морг привезли тело двенадцатилетнего белого мальчика. Он приобрел токсичный клей у газетчика, оказавшегося пакистанцем, понюхал его, стремясь добиться наркотического опьянения, и от этого умер. Когда определенные группы местных жителей узнали этническую принадлежность торговца, они уцепились за нее, стремясь выплеснуть гнев. Владельца магазина пришлось взять под защиту полиции, однако снаружи полицейского участка Бермондси начались настоящие беспорядки с выкриками расистских оскорблений.

Стейси была белой, а мать Тины, двадцатишестилетняя Мирелла, – родом с Маврикия, острова в Индийском океане, и по крайней мере на этот момент все расовые различия были отброшены в сторону: матерей всех национальностей объединили горе, страх и сочувствие, которые наполняют людей после убийства ребенка, тем более что пропала еще одна девочка, а убийца находился где-то рядом. Миреллу показали в новостях в окружении поддерживающих ее друзей и соседей: она умоляла, чтобы ее девочку вернули в целости и сохранности.

* * *

В следующую субботу – никаких следов Барри Левиса или Тины Бичок до сих пор обнаружено не было – мы с женой проводили утро за покупками. Только мы сели обедать, как сработал мой пейджер. Полицейская машина приехала считаные минуты спустя, и меня стремительно доставили в морг, осажденный прессой вперемешку с местными жителями. Каждую секунду прибывали все новые люди. Пара констеблей из последних сил сдерживала толпу. В морге, на столе для вскрытия, лежал большой чемодан. Не нужно было быть детективом, чтобы догадаться, что внутри.

Клифф был уже на месте и выглядел обеспокоенным. Я поинтересовался, что не так.

– Мы старались удержать это в секрете, так что положили чемодан в коробку, и я в одиночку подошел с ним к фургону. Никто ничего не видел, однако к моему приезду сюда в прессе откуда-то обо всем пронюхали, и фотограф снял, как я захожу внутрь с коробкой. Думаю, завтра я буду на первой полосе.

Он оказался совершенно прав.

Подчиненные Дуги узнали у одного из соседей, что у матери Тины были ключи от квартиры другой соседки, которая уехала в отпуск. Квартиру Миреллы уже обыскали и ничего подозрительного не нашли, но при обыске квартиры соседки нашли под кроватью чемодан. Внутри было спрятано тело Тины вместе с куском электропровода от пылесоса Миреллы. Вместе с мужем, тридцатилетним Рави, Миреллу взяли под стражу. Когда их выводили из квартиры, многочисленные соседи выкрикивали из окон и с балконов расистские оскорбления.

К своему огромному стыду, Скотланд-Ярд только после этого выяснил, что Мирелла какое-то время провела в лечебнице Бродмур после попытки отравить своего первого ребенка, Сабрину. После того случая дочку у нее забрали.

Постепенно с помощью доктора Рагхунандан Гаинд, психиатра с Харли-стрит, Дуги восстановил по кусочкам всю историю. По ответам Миреллы на его вопросы доктор Гаинд заключил, что она «ранимая, помешанная, несговорчивая и упертая». Она рассказывала про черную магию и вуду, заявляя, будто царапины на ее теле были оставлены сглазом и что бывшая девушка Рави наложила на нее проклятье. Повинуясь голосам, которые призывали ее принести в жертву детей, Мирелла отвела Тину и Стейси в парк Саутуарк. Отправив Тину поиграть, она задушила Стейси и спрятала ее тело в листве. Затем отвела Тину домой, заскочив по дороге за сладостями. Тина не переставала спрашивать, куда делась Стейси, и, когда они вернулись в квартиру, Мирелла Бричок задушила дочь электропроводом.

Мирелле предъявили обвинения в двойном убийстве и вернули под стражу ждать суда. Опустошенного Рави, который не знал о прошлом жены и, казалось, был искренне шокирован, отпустили, поместив под защиту полиции. Ради собственной безопасности ему даже пришлось переехать в другой регион страны.

* * *

Расовая напряженность в округе отказывалась идти на спад, обостряемая насилием полиции и проверками по расовому признаку. Не считая злоупотребления законами о задержании и обыске – в основном останавливали тех, кто не был белым, – я лично слышал, как полицейские хвалятся друг другу избиением подозреваемых: они по-настоящему гордились тем, что были одинаково жестоки к людям всех цветов и убеждений. Сбоку полицейского фургона под официальным логотипом «Секьюрикор[30] заботится» кто-то нацарапал: «Подразделению Д[31] насрать». По их словам, такой подход делал свое дело. Преступники со всей округи знали, что им следует проворачивать свои грязные дела где-то в другом месте, иначе их и дальше будут избивать. Разумеется, нет никаких официальных данных, которые могли бы это подтвердить.