— Можно поцеловать эту очаровательную невесту?

Шалис засмеялась его детской непосредственности, но жестом остановила, когда он потянулся к ней.

— Когда я пойду под венец, тогда и поцелуешь. Чао, Кел! — бросила она и нажала на педаль газа.

Завернув за поворот, Шалис медленно поехала вдоль парка. Она уже подъезжала к главным воротам, когда от одного из деревьев, растущих вдоль дорожки, отделилась какая-то фигура и направилась наперерез машине. Шалис ехала очень медленно и все-таки поспешно нажала на тормоз. Незнакомец оказался Ричардом.

— Ричард! Я не знала, что ты дома! — радостно воскликнула она, открывая стекло машины. — Садись, и я поверну обратно.

— Феноменально! Глазам не верю! Неужели это ты в такую рань? Сейчас еще только начало четвертого! — в его голосе звучала плохо сдерживаемая ярость. — Еще бы минут десять, и я бы уже точно не сомневался, что это ты. Кто еще может так спокойно делать всякие мерзости! Но ты все-таки решила ускользнуть из спальни Кела, прежде чем солнечные лучи прогонят тебя прочь. Какое коварство! Вылезай из машины, Шалис!

Она и сама уже почти вылезла из нее. Ее всю колотило от гнева, бешенства, унижения.

— Мерзости?! Да ты сам, Ричард…

— О, какой же я дурак! — перебил он ее. — Я чуть не умер от смеха над самим собой, когда, вернувшись, увидел твою машину около домика Кела.

Ричард выглядел ужасно. Пиджак он держал в руке, галстук болтался на шее, как удавка. Эта несвойственная Ричарду небрежность придавала ему какой-то зловещий вид.

— Знаешь, ты действительно повергла меня в шок. Вопреки всему, я никогда не верил в то, что ты можешь крутить с Келом роман за моей спиной. Хотя догадаться нетрудно. Ведь тебе одного мужчины мало. Теперь, когда нет твоего бывшего любовника, ты взяла в оборот Кела! Учитывая, что я решил приостановить развитие наших отношений, ты надумала, не теряя времени даром, подготовить себе отходные пути? Только вот объясни мне, что ты ценишь в Келе? Тело или родство с алмазами?

У Шалис от обиды выступили слезы, но она старалась изо всех сил не плакать.

— Мне стыдно! — продолжал Ричард.

— За себя! Что ты хочешь такую, как я! — закричала она. — Красавица и Чудовище? Чудовище, по-твоему, это я! Ты стыдишься меня! Я твоя тайная слабость! Поэтому ты ни сестре, ни Келу не сказал о наших отношениях! Поэтому у тебя есть ключ от моей квартиры и ты являешься туда, когда хочешь, а мне даже близко к твоему дому нельзя подойти. Ты, наверное, боишься, что я что-нибудь украду, да? Тебе стыдно? А по-моему, это мне должно быть стыдно за то, что я позволила так со мной обращаться! Я всю свою гордость из-за тебя забыла!

И это было правдой. Гордость — первое, что любовь у тебя отбирает.

— Ну, давай, давай! Изобрази из себя бедную овечку! — Ричард разошелся не на шутку. — Только вот беда в том, леди, что я насквозь вас вижу! Да, я проявил слабость, я не мог прекратить это безумие, но ты взяла это на себя. Все кончено!

— Конечно! — быстро ответила Шалис, еле сдерживаясь, чтобы не залепить ему пощечину. — Ты просто подтвердил то, что я понимала с самого начала. Мы слишком разные. И нашим мирам никогда не пересечься! Твое поведение — живой тому пример! Ты никому не веришь. И мне тоже. Сразу предполагаешь самое худшее, потому что автоматически считаешь, что я другая, что я должна вести себя не так, как повел бы себя ты, а ровно наоборот. Смешно было затевать все это! Первое апреля еще только послезавтра, а мне уже смешно, — разразилась Шалис нервным смехом, смешанным со слезами.

— Смешно? Да, и впрямь смешно! И самое смешное во всем этом, что я снова чувствую себя преданным! Наши отношения были для тебя шуткой, игрой! Каким же нужно быть дураком, чтобы верить в то, что ты в состоянии играть по правилам!

— Ты никогда мне не верил. Ты так и не узнал меня за все это время. Какое у тебя сложилось представление обо мне с первой нашей встречи, такое и осталось.

— Я думал, что узнал тебя, но на деле оказалось, что первое впечатление было верным. И я зря его игнорировал. Хотел видеть тебя другой, особенной, и сам себя в этом убедил.

Шалис уже забралась в машину и с силой нажала на педаль газа. Она больше не могла его слушать. Поскорее убраться с его территории и дать выход слезам.

«Ричард не стоит таких мук», — повторяла Шалис. Но каждый раз, когда его образ всплывал в памяти, ее глаза наполнялись слезами. После стольких прекрасных минут, проведенных вместе, он мог подумать, что она способна провести ночь в его доме с его племянником?

Как она могла любить человека, который ее не понимал и даже стыдился?

Всю неделю она ждала, что Кел скажет ей что-нибудь о дядюшке, надеясь понять, узнал тот правду или нет, но Кел ни разу его не упомянул ни в течение этой недели, ни последующей.

Хотя если Ричард так боялся, что об их отношениях узнают в семье, то уж теперь-то он тем более не станет обсуждать их с Келом, дабы не показаться еще большим дураком.

Даже когда на следующий день после разрыва он со свойственной ему корректностью вернул ей ключ от ее квартиры, то не стал передавать его через племянника, а послал на «Саундз» курьера. Единственным свидетелем того, как она открыла конверт с ключом, был охранник на проходной.

— От бывшего? — сочувственно поинтересовался он. — Поменяй замок. У него может остаться дубликат, — цинично предостерег он ее.

Но, к сожалению, его совет был бесполезен: она знала, что Ричарду дубликаты не нужны.

На конец месяца пришелся праздник Пасхи. По контракту Шалис имела право на целых четыре выходных и еще до разрыва с Ричардом предупредила руководство, что использует их, в надежде провести все эти дни с Ричардом, и теперь собственная предусмотрительность казалась ей жестокой насмешкой судьбы.

Одна мысль о том, что придется целых четыре дня мучиться в одиночестве и без дела, сводила с ума. Она позвонила отцу и согласилась на его предложение поехать с ним на джазовый фестиваль в Порт-Элизабет. Там она отключила сотовый телефон и постаралась максимально отвлечься. Но даже это не помогло ей избавиться от боли, которая терзала ее бедное, глупое сердце.

— Мама сжалилась над тобой и все-таки отпустила сюда, — обратилась Шалис к отцу, когда они завтракали в воскресенье утром.

— Это я сжалился над ней и дал ей возможность побыть со своим домом и садом наедине, — парировал отец.

— Да, странная вы все-таки пара… — задумчиво протянула Шалис.

— Любовь — странная штука, вот что я тебе скажу, — ответил отец. — Она всегда нас спасала.

— Мой… мой бывший бойфренд тоже считает, что все дело в любви. Я рассказала ему, что, несмотря на частые ссоры, вы до сих пор вместе. И я с ним согласна. И очень рада за вас.

Шалис говорила отрывистыми фразами, потому что при каждом слове к ее горлу подступал ком и на глаза наворачивались слезы.