class="p1">Ситуация могла бы развиться по совсем неприятному для британцев сценарию, если бы командир 44-го полка остался там, где был, но он решил присоединиться к главным силам, открыв неприятелю путь к отступлению.

6-я дивизия целый день шла в максимально возможном темпе, и вечером командиры бригад обратились к Таунсенду с просьбой сделать хотя бы небольшой привал. Он отказал им и отдал приказ маршировать всю ночь. Остановились они лишь утром, проделав сорокакилометровый марш до деревни Куала Сади, отмеченной на британских картах как Манки Вилладж. Погода испортилась, шел холодный дождь. Припасы бросили в Азизие, поэтому бойцам даже не могли раздать еды. В самой деревне образовалась огромная пробка, так как колонне преградил путь единственный узкий мост через глубокий ирригационный канал. Весь марш сопровождался перестрелками с арабами, возобновившимися с утроенной силой, когда британцы попытались устроиться на ночлег.

Среди солдат и офицеров распространились самые мрачные настроения. Все британские офицеры являлись выпускниками классических школ, где уделяли серьезное внимание изучению истории Древнего Рима. Неудивительно, что последние события у многих вызвали вполне определенные аналогии с походом на парфян римского политического деятеля Марка Лициния Красса, который в поисках воинской славы загнал себя в ловушку, где и погиб вместе с большей частью армии.

Ситуация для войска Таунсенда сложилась не самая лучшая. Они отчаянно уходили через пустыню, пока на пятки им наступала регулярная османская армия, а вокруг вились многочисленные племенные ополчения враждебных арабов.

Речная флотилия, вынужденная всеми силами поспевать за сухопутными колоннами, продолжала нести потери. Крупные суда удалось спасти, но было потеряно множество барж, включая несколько с больными и ранеными, а также катеров и лодок.

Передышка вышла совсем короткой, днем 2 декабря марш продолжился, и 6-я дивизия, преодолев еще 25 километров, прибыла в Шамран в десяти километрах от Кута. Здесь войска впервые за двое суток удалось накормить провизией, привезенной на лодках из Кута, но обогреться никто не смог. Разводить костры запретили, чтобы не привлекать внимания арабов.

Вечером того же дня в Шамране Таунсенд встретился с прибывшим вместе с продовольствием комендантом Кута бригадным генералом Римингтоном. Последний считал, что Кут надо оставить, а оборону следует организовать в Эс-Синне в десяти километрах от города, где в сентябре Таунсенд прорвал османскую оборону. В этом был смысл. Кут, расположенный в глубине речной излучины, легко блокировался противником на перешейке, при этом османы могли еще и спуститься ниже по реке, продолжая наступление. Эс-Синн же, стоящий среди болот и каналов, предоставлял куда более удобную позицию для обороны. Что касается многочисленных припасов, складированных в городе, то Римингтон не сомневался, что, мобилизовав местное население, он легко перевезет все «за Эс-Синн» в течение двух суток. Комендант признавал, что 6-й дивизии, вероятно, будет сложно удержать фронт под Эс-Синном, но для уставшей и все больше отрывающейся от собственных тылов османской армии прорыв британской обороны в том месте станет куда более трудной задачей. Римингтон напомнил Таунсенду, что 28-я индийская бригада генерала Янгхазбенда, перебрасываемая из Йемена, может прибыть уже в середине декабря, что даст ему дополнительные войска для обороны.

Таунсенд не прислушался к коллеге. Прибыв в Шамран, он уже решил, несмотря ни на что, остаться в Куте, о чем и уведомил Римингтона. На следующий день его части вошли в город, и командир отправил Никсону многозначительную телеграмму: «Я буду защищать Кут так же, как защищал Читрал»[43], намекая на прославившую его оборону маленького форта два десятилетия тому назад.

Причины, заставившие Таунсенда остаться в Куте, неизвестны и по сей день. В своих мемуарах он настаивает, что, заняв город, предотвратил продвижение османов далее вниз по Тигру и сковал их значительные силы. Отступление в Эс-Синн было бы ошибкой, так как там его войско просто уничтожили бы в открытом бою, а кроме того, вымотанная 6-я дивизия перешагнула через предел человеческих сил.

Все эти аргументы можно опровергнуть. Окружив Таунсенда в Куте, османы в любом случае смогли продвинуться вниз по реке на несколько десятков километров. Удалось ли бы им прорвать оборону под Эс-Синном, остается загадкой, но с учетом нехватки у них артиллерии и снарядов это предположение выглядит сомнительным. 6-я дивизия все еще сохраняла боеспособность, насчитывая более 7500 пехоты, 1300 кавалеристов и имея больше трех десятков орудий. В ходе тяжелого отступления от Ктесифона она понесла не столь уж большие потери — 37 убитых, 281 раненый и 218 пропавших без вести. Она вполне могла продолжать борьбу, особенно на оборудованных позициях, которые начали быстро копать в Куте.

Что касается усталости войск, то и тут существует несколько мнений. Официальная история британской армии рисует более чем мрачную картину: «Солдаты были настолько измотаны, что приходилось прилагать огромные усилия, чтобы заставить их идти, даже несмотря на тот факт, что они знали, что им не следует ждать никакой пощады от окружающих их турок и арабов»[44]. Ей вторят еще несколько свидетелей. Командир артиллерийской батареи Томсон: «Личный состав гаубичной батареи был полностью вымотан по приходу в Шамран»[45]. Уорен Сандерс, капитан понтонной роты: «Я думаю, когда мы достигли Кута после Ктесифона, мы были полностью измучены, а не просто устали. Нам требовалась как минимум неделя отдыха»[46].

Однако хватает и тех, кто считал ситуацию не столь уж и катастрофичной. Соден, радиотелеграфист: «Мы не были истощены, просто голодны и устали»[47]. Лейтенант Джон Меллор: «Британские части пришли бы в норму после суток отдыха, индийцы выглядели более уставшими, но в их случае мы думали, что основная проблема лежала в эмоциональной сфере»[48]. С ними соглашался и командир 16-й бригады генерал Деламейн, прямо говоривший, что горячая еда и несколько часов крепкого сна гарантировали бы возможность совершить еще один марш-бросок.

Но, возможно, Таунсенд искренне считал, что его войска не способны продвинуться ни на метр и полностью развалятся, попытайся он продолжить отступление?

Отсылка к Читралу в телеграмме вряд ли была случайной. Этот форт когда-то вознес Таунсенда к славе и наградам, обеспечив ему успешную карьеру. Не секрет, что командир 6-й дивизии оставался крайне амбициозным человеком и видел неслучившийся захват Багдада как возможность вписать свое имя в историю и открыть новые карьерные перспективы. Планировал ли он героической осадой получить то, что не удалось выиграть захватом столицы?

Мог ли Таунсенд считать, что чем дальше он отступает, тем сильнее сгущаются политические тучи над его головой? Ведь он уходил из мест, которые всего несколько месяцев назад британцы захватили с помпой и шумом.

В случае отступления не сочтут ли его