в Индии и Британии пораженцем и трусом со всеми грозящими концом карьеры выводами?

Ответов на эти вопросы мы не знаем.

В тот же день Никсон полностью поддержал решение Таунсенда остаться в Куте: «Как командующему армией, неприятно слышать о вашем решении, и я убежден, что ваши войска будут демонстрировать тот же высокий боевой дух в обороне, какой они демонстрировали во время ваших предыдущих операций. Подкрепления будут направлены вам со всей возможной скоростью»[49].

Получив это сообщение, командир дивизии обратился к своим бойцам: «Я принял решение остаться в Кут-аль-Амаре и не отступать дальше. Подкрепления из Басры уже движутся в нашу сторону. Честь нашей Родины и империи требует того, чтобы мы вложили наши сердца и души в оборону этого места. Мы должны закопаться глубоко и закопаться быстро, и тогда вражеские снаряды не смогут причинить нам много вреда. У нас много продовольствия и боеприпасов, но командиры должны внимательно следить, чтобы они не расходовались попусту. То, как вы смогли отступить на 80 или 90 миль под самым носом у турок, является по меньшей мере великолепным достижением, которое ясно показывает уровень мужества и дисциплины частей и соединений»[50].

Через три дня, 6 декабря, Таунсенд неожиданно изменил мнение и попросил у Никсона разрешения оставить город и отойти на 70 километров в Али-аль-Гарби, чтобы встретиться там с 28-й бригадой Янгхазбенда. К этому моменту его войска, несомненно, отдохнули и восстановили силы, чтобы продолжить отступление. На это он получил длинную отповедь от командующего, который заодно огорошил подчиненного несколькими плохими новостями.

Ответ включал семь причин, по которым Таунсенд должен остаться в Куте.

• «Крупные подкрепления прибудут лишь через два месяца.

• 28-я бригада останется в районе Али-аль-Гарби и Шейх-Саада, где будут скапливаться припасы для Кута.

• Дальнейшее отступление откроет туркам дорогу через Шатт-аль-Хаи (на Евфрат).

• Определение размера турецких сил требует более точной оценки авиаразведкой.

• Любое отступление из Кута следует рассматривать как самый крайний выход. Давление на Кут будет облегчено русским давлением на турок с севера.

• Пока 6-я дивизия будет сдерживать превосходящего противника, подкрепления получат возможность спокойно прибыть и собраться.

• Точкой их сбора назначен район Али-аль-Гарби и Шейх-Саада.

Учитывая все вышесказанное, я как командующий армией не одобряю ваше предложение об отходе к Али-аль-Гарби»[51].

Этот ответ явно демонстрировал, что Никсон недооценивал положение, в которое попали Таунсенд и его войско, а также численность и боевые возможности османских войск и продолжал сомневаться, что они могут представлять серьезную угрозу. Новость, что подкрепления прибудут только через два месяца, шокировала командира шестой дивизии, но о логистических злоключениях перебрасываемых из Франции дивизий мы подробно поговорим в следующих главах.

Отсылка к русским вообще лежит за гранью реальности. Действительно, группа генерала Баратова начала действовать со стороны Персии в Северном и Восточном Ираке, отвлекая на себя часть войск османов. Но у Баратова не хватало ни сил, ни средств, чтобы серьезно и надолго оттянуть турецкие силы от Кута. Более того, до самого конца участия Российской империи в Первой мировой прямое взаимодействие между русскими частями в Персии и британцами в Месопотамии так и не удалось наладить, а сообщениями они обменивались через Лондон и Санкт-Петербург.

В тот же день, 6 декабря, Никсон получил мнение индийского генштаба о ситуации на его фронте. Ему рекомендовали отойти от Кута, посчитав, что к середине января турки смогут прочно блокировать 6-ю дивизию в городе и при этом выставить не менее 20 000 человек с 40 орудиями против пытающихся прорваться на помощь подкреплений. Но Никсон отмахнулся и от этого отчета.

Мы не можем точно сказать, что подвигло британского командующего в Месопотамии приказать Таунсенду оставаться в городе даже под угрозой полного окружения. Единственное объяснение может дать та же политика. В октябре Никсон был готов рискнуть 6-й дивизией ради захвата Багдада и связанных с ним политических дивидендов. Теперь он собирался поставить на карту возможность окружения своих частей, лишь бы не вызвать политическую бурю от поражения и провала наступления.

Что самое примечательное, Таунсенд мог выскочить из Кута, пусть даже и потеряв припасы, вплоть до второй половины дня 7 декабря.

После стычки у Умм-ат-Табюля Нуреддин, потерявший в тот день около 750 человек, провел 1 декабря, собирая силы и восстанавливая управление. При этом он полностью потерял из видимости противника. К Шумрану главные силы османов подошли лишь 4 декабря, на два дня отстав от британцев. Здесь они сделали вынужденную паузу, дожидаясь доставки припасов и дав отдых войскам. Вплоть до вечера 6 декабря они даже не перекрыли кутский речной перешеек.

Днем 6 декабря Таунсенд через понтонный мост отослал на правый берег из города кавалерийскую бригаду вместе с ее артиллерией. По реке ушли и речная флотилия, авиачасти и часть обозов, остались только пароход «Сумана» и несколько барж.

К вечеру 7 декабря османы полностью заняли правый берег напротив города, окончательно замкнув кольцо окружения.

Началась осада Кута.

Глава IX

Кут, которому выпала судьба стать ареной ожесточенного сражения, насчитывал около 600 глинобитных домов в один-два этажа, несколько базаров, административных зданий, мельниц, складов и мечетей. До войны город жил в основном торговлей благодаря реке и нескольким караванным маршрутам. Он являлся важным локальным центром товарообмена, в особенности это касалось зерна. Население Кута насчитывало около 7000 человек и было преимущественно арабским, хотя здесь имелись небольшие общины евреев и христиан-несторианцев. На британцев вид города не произвел особенного впечатления. Здесь не было водопровода или канализации, а начальник медицинской службы 6-й индийской дивизии полковник Хехир прямо назвал Кут «самым антисанитарным местом из тех, что мы видели в Месопотамии»[52]. Причиной тому, по свидетельствам британцев, послужило огромное количество нечистот и мусора, скопившихся на улицах, а также полное нежелание местных жителей что-то с этим делать или подчиняться британским инструкциям по этому поводу.

Через реку, прямо напротив города и в устье Шата, находилась небольшая деревня Ясукуб — еще несколько десятков жилых домов, сгруппированных вокруг винокуренного заводика и маленькой ткацкой фабрики.

После захвата города в сентябре британцы предприняли определенные усилия для его укрепления, но основной угрозой виделись атаки «арабских банд без тяжелого вооружения»[53]. Оборона строилась соответственно, перспектива османского контрнаступления считалась фантастической. Возле реки построили земляной форт, а через перешеек протянули линию из четырех блокгаузов — этого считалось вполне достаточно для отражения наскока нескольких сотен кавалеристов.

Неудивительно, что построение адекватной линии обороны стало первейшей задачей, за выполнение которой взялись уже во второй половине