3 декабря. Речной перешеек, на котором стоял город, достигал около пяти километров в глубину и всего полутора в ширину. Столь малая ширина позволяла создать надежную систему огня, способную перемолоть атакующего противника, но, с другой стороны, город мог обстреливаться не только артиллерийским, но и винтовочно-пулеметным огнем со всех сторон.

Таунсенд не испытывал недостатка в рабочих руках. В Куте с ним остались четыре пехотные бригады, саперный батальон и три отдельные саперные роты, артиллерийская бригада и три отдельных батареи (в сумме 43 орудия), два кавалерийских эскадрона, пулеметный взвод, рота связи, понтонная рота, а также медицинские и тыловые подразделения. Всего в городе было 300 британских офицеров и 2850 британских солдат и сержантов, 8250 индийских военных, включая 153 индийских офицеров, и 3500 нестроевых индийцев — поваров, погонщиков, слуг и так далее.

Было решено строить адекватную оборону по всем требованиям и нормативам, с тремя линиями окопов, прикрытых колючей проволокой, коммуникационными траншеями, укрытиями для пехоты и оборудованными артиллерийскими позициями. Первая линия обороны была проложена через перешеек по линии уже существующих блокгаузов и упиралась в форт. За ней на расстоянии нескольких сот метров запланировали вторую линию, впоследствии названную «промежуточной», а затем в непосредственной близости от города последнюю, третью линию обороны. С целью сохранить доступ к реке в оборонительный периметр включили и деревню Ясукуб. К северу от города находилась гряда невысоких песчаных холмов, обеспечивающих обзор города и британской обороны, но Таунсенд решил не занимать их, опасаясь чрезмерного растягивания фронта обороны и нехватки сил, чтобы его удержать.

За строительство взялись самым решительным образом. По воспоминаниям лейтенанта Хейвуда из Бакингемширской легкой пехоты, «никакого отдыха не было. Рота, которой я командовал, состояла почти из одних закаленных кадровых солдат с годами службы за плечами. Но я помню, как даже самые твердые из бойцов ломались и рыдали от необходимости продолжать копать»[54].

Несмотря на все прилагаемые усилия, а на возведение укреплений даже мобилизовали местное население, процесс рытья почти 50 километров траншей оказался делом небыстрым. Первую линию полностью закончили только 15 декабря, вторую чуть раньше — 12 декабря, а строительство третьей затянулось до самого конца года.

Командир 6-й дивизии вполне разумно распределил свои войска. 16-я и 17-я бригады, эшелонированные в глубину, должны были отвечать за все три линии обороны вдоль перешейка, 18-я отвела два батальона в Ясукуб, остальные ее батальоны заняли южную часть укреплений вдоль реки. 30-ю бригаду назначили резервом командира дивизии.

Штаб Таунсенда разместился в самом большом и высоком здании города. На его крыше развернули наблюдательный пункт и установили антенну радиостанции. Связь со штабами бригад и передовой обеспечивали, проложив заглубленный телефонный провод и установив на крыше гелиограф.

В целом построенная британцами оборона была достойна лучших образцов Западного фронта того времени и представляла серьезное препятствие для любого противника.

Пока британцы рьяно вгрызались в землю, возникла необходимость уничтожить ставшую ненужной после отхода кавалерии понтонную переправу. Сделать это оказалось совсем непросто, так как на правом берегу мост уже обстреливали подошедшие османы. Два младших офицера, из королевских инженеров и батальона гуркхов, вызвались добровольцами. Они обвязались подсумками со взрывчаткой, похожими на современные пояса шахидов, чтобы даже в случае попадания вражеских пуль все равно произвести подрыв. Несмотря на огонь с противоположного берега, бойцам удалось уцелеть и выполнить задачу.

Одним из принципиальных вопросов, который поднял Таунсенд, как только было принято решение обороняться в городе, стала судьба его мирного населения. С таким тяжелым и неприятным моментом сталкивался каждый готовящийся к осаде военачальник со времен глубокой древности. В условиях осады мирное население — это лишние рты и обуза для обороняющихся войск. Неудивительно, что командир дивизии, припомнив свой опыт осады Читрала, предложил изгнать из Кута всех жителей. Это привело к живой переписке между Таунсендом, Никсоном и политическим советником сэром Перси Коксом. Если Никсон склонялся к тому, чтобы принять сторону командира на месте, понимая все стоящие перед ним сложности и военную необходимость, то сэр Кокс придерживался ровно противоположной позиции.

«Мы все должны помнить, что в зимних условиях по ночам стоит холод, и мы предпримем серьезный шаг, выгоняя четыре или пять тысяч человек в никуда… где большинство из них погибнет в песках от голода или пули арабского бандита»[55].

Кокс понимал политические последствия и реакцию арабского мира, особенно в Месопотамии и Персидском заливе, на новость, что британцы, громогласно объявившие себя освободителями арабов от османского ига, обрекли на смерть несколько тысяч женщин и детей.

Таунсенд скрепя сердце согласился с Коксом и удалил из города лишь около 700 человек, которые не смогли доказать, что постоянно проживают в Куте. Остальному населению предстояло остаться с его армией до конца, каким бы он ни был.

Одним из факторов, смягчивших позицию Таунсенда, было заверение городских старейшин, что в Куте на складах достаточно провианта для всех жителей на три месяца. Более того, часть из этих припасов они даже готовы продать британцам. Закрома британских военных насчитывали продуктов на два месяца для индийских и британских солдат на полном рационе, что с учетом времени подхода подкреплений вселяло уверенность, что ситуация с обеспечением города не так уж плоха.

Эта уверенность сыграла с британцами злую шутку. Точное количество продуктов у гражданского населения осталось неизвестным, и даже когда начальник тыла 6-й дивизии подполковник Аннесли предложил провести обыски в каждом доме или строении города с целью установления объема продовольствия и его реквизиции, Таунсенд наложил вето на этот шаг.

Не слишком рачительно в первые недели осады британцы расходовали и те продукты, которые находились в их распоряжении. Когда солдаты 120-го раджпутанского батальона обнаружили в Ясукубе бесхозный склад с запасами ячменя, штаб шестой дивизии на протяжении шести недель не предпринимал никаких действий по его сохранению. В итоге зерно попортили дожди, оно сгнило. Несмотря на призыв экономить продовольствие, прозвучавший в воззвании к войскам после входа в город, реальная картина была далека от этого. Политический офицер Арнольд Вильсон писал, что «бойцы обеспечивали себе дополнительные рационы самым активным разграблением продовольственных складов сразу же, как вошли в Кут. Это поведение генерал Таунсенд то ли не заметил, то ли предпочел игнорировать»[56]. Его слова подтверждает и запись в личном дневнике командира артиллерийской бригады полковника Мауле: «Мешки с продуктами встраивают в укрепления и расхищают без разбора»[57].

Урвать кусок из запасов военных удалось даже местным жителям. Командир артиллерийской батареи майор Андерсон своими глазами видел, как на базаре продают банки с джемом и сгущенным молоком, которые