Туман поглотил балюстраду, возле которой я встречался с Миалинтой, аллею Памяти, Городской сад и остановился у дверей резиденции. Сам наместник не мог отвадить от себя мглу, и это пугало горожан едва ли не больше, чем потеря собственных домов.

Тем, кто бежал с захваченных туманом улиц, Зельгард разрешил пока что жить на площадях – Ярмарочной и Парадной, которая располагалась сразу за ратушей, а также на улицах между ними. Обещал к обеду возвести временные жилища из досок, заготовленных для строительства ярмарочных лавок.

– Туман не зайдет в дома! Бояться нечего. Даже в Привратном квартале живут! Но если хотите, пусть ваши дети живут, как собаки, в деревянных конурах.

Площадь рокотала. Гул перекатывался, вскидывался криками и бранью. Комендант всматривался в толпу, пытался понять, кто ему перечит.

Одни люди беспокойно оглядывались, искали кого-то. Другие стояли спокойно, с важностью и величием. Одни возвышались над толпой, другие приплясывали на месте, стараясь из-за плеч соседа лучше рассмотреть Зельгарда. Почти не было видно тел. Сплошные лица. Серые, худые. И широкие, лоснящиеся. Мятые, будто наспех слепленные, лица и лица строгие, вытянутые. Распущенные волосы, блестящие локоны. И волосы, стянутые в тугие кольца. Будто волнистое поле, усеянное человеческими головами. И над ними грозным истуканом возвышался Эрхегорд Великий – с мечом в одной руке и окровавленной головой дикого зверя в другой, того самого зверя, с которым он и его телохранители столкнулись в нижнем горизонте Таильской пещеры.

По краям площади собрались отдельные группы людей. Они что-то обсуждали, изредка поглядывая в сторону Зельгарда. Возле домов стояли стражники, готовые в любой момент схватить того, кто проявит неуважение к коменданту.

Напоследок он объявил, что решение Городского совета возвестят сразу во всех кварталах глашатаи наместника. Пообещал, что для тех, кто останется жить на площадях и улицах, первым делом установят котлы, в которых можно будет готовить пищу.

Все это время, наблюдая за площадью и слушая Зельгарда, я думал лишь о том, что Миалинта была права. Нужно было что-то делать. Просто сидеть на месте и ждать, пока сомкнется кольцо тумана, глупо.

Мне так и не удалось найти проводников. Вчера я понадеялся на Эрина, но тот обманул меня, за что и поплатился. Впрочем, это был его выбор. Я сделал все, что мог.

Прижавшись к балясинам, я вновь и вновь перебирал все уже не раз сформулированные варианты. Сейчас нельзя было ошибиться. Сделать выбор и следовать ему до конца, не задумываясь о последствиях.

Среди наемников Орина на входе в «Нагорный плес» началось оживление. Кажется, к ним кто-то присоединился, но я не придал этому значения.

Итак, вариантов осталось три.

Сесть в гартоллу и отправиться в Целиндел – понадеяться на удачу, которая за последние три года не раз оказывалась ко мне благосклонна.

Отправиться в резиденцию – довериться Миалинте, ее безумному плану найти место, где появился первый фаит.

Отправиться в «Хозяйник Анаэллы» в надежде на помощь Громбакха, Тенуина и Теора – возможно, теперь, после ночных событий, они уже готовили план побега.

Каждый вариант был по-своему плох. Окончательный выбор я планировал сделать сразу после завтрака в таверне, но пришлось поторопиться – кто-то отчаянно заколотил в дверь комнаты.

Я вернулся с балкона. Взглянул на сундук, в котором лежали путевые доспехи. Уже не было времени с ними возиться.

Стук в дверь не стихал.

– Откройте! Скорее! – приглушенно просил кто-то.

Я торопливо натянул клепаные сапоги, закрепил пояс с ножнами и набросил на себя кожаный нагрудник, хоть и понимал, что толку от него будет немного. Все же с ним было спокойнее, чем в одной рубашке.

– Откройте! – в голос сказал неожиданный гость, и я сразу узнал его.

Сольвин.

Возможно, мои опасения были напрасными. Хозяин подворья наверняка пришел разбудить меня, чтобы рассказать о тумане, – думал, что я проспал беспорядки на площади и еще не знаю о нависшей над нами угрозе.

Подошел к двери. Сквозь притворный зевок спросил:

– Кто там?

– Скорее! Да что же это, откройте! Я это, я! Сольвин!

– Что случилось?

Я медлил, не хотел отворять дверь. Посчитал, что в этот беспокойный день предосторожность не будет напрасной.

– За вами пришли! Вам нужно уходить!

– Кто пришел?

– Да откройте! Теперь только через задний двор. Вы не подумайте… Да как же…

Мне все это не нравилось. Слова Сольвина не обещали ничего хорошо независимо от того, лжет он или говорит правду.

– Скорее! – отчаянно шептал хозяин подворья. – Откройте, вы все поймете.

Я еще раз посмотрел на сундук. «Надо было сразу надевать доспехи». Резко отдернул засов. Дверь сразу распахнулась. На пороге – взмыленный, раскрасневшийся Сольвин.

– Наконец-то! Бегите!

Это был фаит.

Ярко-золотые волосы.

И вместо того чтобы припустить по коридору в направлении, которое указал хозяин подворья, я опять засомневался:

– Как вы…

– Я отпустил себя. Поймите, мне очень страшно. Я здесь только… Они уже близко. – Сольвин неожиданно перешел на шепот: – Слышите?

– Что?

– Наемники Орина. Они пришли за вами. Я отправил их в таверну. Они там… Быстрее!

Наемники Орина. Значит, о моей причастности к исчезновению Эрина стало известно его отцу. Теперь он, судя по всему, хотел вежливо обсудить участь своего сына. Для начала вмуровать меня в стену своей спальни, а потом обсудить.

– Хорошо. – Я кивнул Сольвину.

Хозяин подворья беспокойно улыбнулся. Сделал шаг назад, выпуская меня из комнаты, и тут же вздрогнул всем телом. Шипящий свист и краткое дребезжание: арбалетный болт промелькнул возле шеи фаита и ударился в дверь.

Крики справа. Наемники.

Я инстинктивно отпрянул, но тут же ухватил Сольвина – втащить его в комнату, пока очередной выстрел не нашел свою цель. Хозяин подворья смотрел на меня тяжелыми, расширенными глазами. Глазами фаита, в которых угадывалось холодное осеннее небо. Второй болт угодил ему в шею. Голова Сольвина дернулась, и от резкого движения со лба слетели капли пота. Плотный холщовый ворот мгновенно напитался кровью.

Быстрый топот справа. Дверь уже не закрыть: для этого пришлось бы высунуться в коридор, да и помешал бы осевший на пол Сольвин. В комнате не запереться. Единственный выход – балкон. Третий этаж. Брусчатка внизу. Я не знал, где больше наемников: в подворье или на улице. От этого сейчас зависела моя жизнь. Пробиваться через узкий коридор или через толпу на площади?