Возле скита копошилось несколько рабочих в темных робах. Среди них был знакомый подругам Борода. Девицы при виде мужчин сильно оживились и защебетали так оглушительно, что Бороду аж перекосило. Катька на это смотрела одобрительно.

Еще не хватало, чтобы Борода, столь суровый с ней, стал бы любезничать с другими девушками. Нет уж, должна же быть в мире хоть какая-то справедливость. Если мужик ей хамит, то пусть и с остальными ведет себя не лучше. И Борода не подкачал.

— На кой вы сюда приперлись? — опершись о заступ, которым он в этот момент расковыривал цементное пятно на земле, враждебно поинтересовался он. — Кто это такие?

Вопрос адресовался Кате с Маришей. И они поспешили на него ответить, разъяснив сердитому Бороде, что Светка — это вдова убитого художника. А остальные девушки, которые пришли с ней, это ее подружки.

— И чего им тут надобно?

— Вдова посмотреть хочет на последнее место работы своего супруга. Почтить таким образом его память.

Борода помрачнел.

— Пусть убирается! И шалав своих с собой заберет!

— Фу! — расстроилась Катя. — Какой ты грубиян! Так с гостями нельзя!

Борода разозлился и начал с таким остервенением ковырять землю, что Мариша поспешно сказала:

— Сейчас уйдем.

— И все равно, так обращаться с гостями нельзя! Можно подумать, что скит — это ваша личная собственность.

Судя по взгляду Бороды, который он метнул на Катьку, так оно и было. Но у Мариши, когда Катька заговорила о гостях, в голове мелькнула еще одна мысль. И не успев ее хорошенько обдумать, она спросила у Бороды:

— Скажите, а вы тут не видели такого маленького серенького человечка в сером же костюме?

— Кто таков?

— Из города приехал.

— Кто таков, спрашиваю?

— Следователь.

Марише показалось или Борода в самом деле побледнел? Впрочем, Мариша уже привыкла, что в монастыре далеко не всегда обитают только безгрешные праведники. Беглых преступников тут куда больше. И за душой почти у каждого есть большой или маленький грешок, который и не дает покоя человеку. Борода вполне мог иметь основания, чтобы забеспокоиться при слове «следователь».

— Следователь? — повторил Борода. — И почему он должен был прийти сюда?

— Потому что тоже хотел взглянуть на последнее место работы убитого.

— Так он по поводу художника приезжал?! — воскликнул Борода, и подруги четко услышали в его голосе нотки облегчения и даже радости.

Так и есть! Борода по каким-то своим соображениям опасался визита следователя. Наверное, числились за ним некие провинности, о которых он не собирался распространяться. И Мариша решила, что она при первой же возможности обязательно должна поговорить с Бородой. О чем? Да хотя бы предупредить мужика, чтобы он насчет Катьки не мечтал.

А то видела она, как Катька на него поглядывает. И что с того, что Катька решительно на всех симпатичных мужчин так поглядывает? Борода может этого и не знать. Да и вообразит себе, что имеет на Катьку какие-то права. А этого Мариша допустить не могла. Не нужен Катьке такой подозрительный кавалер, будь он хоть трижды красавчиком.

Но пока что Мариша спросила:

— Так вы видели нашего следователя из города?

— Нет!

— Точно?

— Сказал уже!

— А чего вы так испугались?

— Ничего я не испугался!

— Испугались, испугались! — настаивала настырная Катька.

И как ни странно, но грубиян и хам Борода ее никуда и ни к кому не послал. А вместо этого задумчиво произнес:

— У каждого на роду свой срок начертан. И ничего тут не исправишь.

— Вы это о чем?

— Свой срок и своя жизнь. Молиться надобно.

И с этим странным замечанием Борода попытался улизнуть за скит и скрыться от посторонних глаз. Но не тут-то было. Светка уже успела переговорить с остальными рабочими, и они, должно быть, указали на Бороду как на самого «старого» из них, лучше всех знавшего погибшего художника. Потому что Светка неожиданно вцепилась именно в Бороду.

— Знаю, вы дружили с моим мужем.

— Ничего подобного.

— Работали с ним бок о бок.

— Это верно. Настоятель поставил, вот и работали.

— Вы тут всех знаете.

— Верно.

— Может быть, подскажете, кому мой муж мог оставить на хранение уникальную и очень ценную вещь?

Борода изумился. Да и подруги едва не попадали. О чем это Светка толкует? О каких ценностях? Не считая поднятого из могилы неизвестного богача, у Сухоручко не было никаких ценных вещей. Даже денег, чтобы сигареты купить, и то не было. И вряд ли Сухоручко помчался бы звонить своей жене исключительно с целью порадовать ее тем, что он приобрел старинную Библию, золотой крест и еще несколько перстеньков. Нет, не те у супругов были отношения, совсем не те. Муж даже не интересовался, как, на что и с кем все эти месяцы существовала его жена. Так что Светка была бы последним человеком, с кем бы он захотел откровенничать. И тем не менее Света настаивала:

— Я точно знаю, что у моего мужа при себе была одна очень дорогая вещь. Где она? У кого он мог оставить ее на сохранение?

— Что за вещь?

— Не знаю!

— Как выглядела?

— Понятия не имею!

— И откуда вы взяли, что эта вещь у вашего мужа была?

— Откуда, откуда, — проворчала Света. — Оттуда! Знающие люди подсказали.

— Какие люди?

Но на этот вопрос Света даже не стала отвечать. Вместо этого она воскликнула:

— Они-то думали, что я совсем дурочка! И что я цели их вопросов не пойму. А я все поняла, да еще выводы сделала!

— Какие же это выводы?

— Была у Вовика с собой очень ценная вещь. У заказчика он ее слямзил. И за этой вещью, а вовсе не за Вовиком и шла охота.

И, выдав это сообщение, Светка снова подступилась к Бороде. Трудность общения заключалась в том, что Борода не желал общаться, а Светка не могла сказать точно, что за ценность была у Сухоручко. Тем не менее она не сдавалась. И очень быстро, гораздо быстрее, чем сами подруги, разузнала о том, что у художника была знакомая — Ирочка из деревни.

— Вот ей он ее и подарил! — кровожадно сверкнув глазами, заявила эта ревнивица и припустила бегом в сторону деревни. — Всегда бабником был! Беда просто, сколько ценных подарков он не мне, а своим девкам сделал! Даже вспоминать не хочу, так обидно делается.

Светкины подружки, разумеется, последовали за ней. А Катька и Мариша остались с Бородой. Ему радости это не прибавило. Его хмурое лицо сейчас приняло откровенно мрачное выражение.