Пара пощечин заставила ее открыть глаза, но говорить она по-прежнему не могла.

— Что случилось? — в который раз повторила вопрос Мариша.

На этот раз Алина все же сумела выдавить из себя несколько слов, прежде чем вновь лишиться сознания.

— Зинка! Там! У вас в комнате!

И Алина снова закатила глаза и потеряла интерес к окружающему. Что же, для подруг и имеющейся у них теперь информации было достаточно, чтобы начать действовать. Оставив бесчувственную Алину лежать там, где она упала (авось не замерзнет!), подруги поспешили в гостиницу.

В свою комнату они не смогли попасть сразу.

— Ключ не поворачивается! — стонала Катька.

При этом она с силой налегла на дверь. И та внезапно отворилась.

— Тут было не заперто! — осенило Катьку.

Мариша только фыркнула. И, оттеснив подругу в сторону, первой шагнула в комнату.

— Ох! Мама моя родная! — вырвалось у нее.

Лежащая на кровати Зина выглядела ужасно. Все лицо у нее было залито кровью. Кровь была также на постельном белье, полу и стенах. И при этом окровавленная Зина стонала. Едва слышно, но все же достаточно, чтобы подруги начали суетиться.

— Раз стонет, значит, жива!

— А раз жива, ей нужен врач!

И подруги помчались вниз. Собственного врача в деревне не было. Только фельдшер, который по большей части бывал пьян. А когда трезвел, то мог зашить несложный порез или прописать слабительное, но с более серьезными травмами дела старался не иметь и сплавлял всех сложных пациентов в районную больницу.

— Это почти за тридцать километров! Не успеем!

— Я вспомнила, в монастыре есть врач! — воскликнула Мариша.

— Откуда там врач?

— Я вспомнила, женщины говорили, что он кого-то вылечил!

— Тогда беги за ним!

— А ты?

— А я останусь с Зиной! Поторопись!

Мариша опрометью вылетела из номера. Наверное, и Алина перед тем, как рухнуть без сознания, тоже собиралась бежать за врачом. Выбегая из гостиницы, Мариша с удовлетворением убедилась, что Алина уже пришла в себя. И нашла силы, чтобы добраться до обочины и сесть там на плоский валун.

— Я в монастырь! — крикнула ей на бегу Мариша. — За врачом!

К счастью, в монастыре еще никто не спал. Случившееся на монастырском погосте взволновало всю обитель. Несмотря на то что кладбище было давно заброшено, монахи восприняли его разграбление очень близко к сердцу. И то, что это гнусное деяние сотворил один из тех, кому они дали кров и пищу, особенно волновало умы.

Так что ворвавшаяся в первую попавшуюся ей на пути монастырскую келью Мариша никого не разбудила.

— Кто тут у вас врач? Тут ведь есть врач?

Девушка обвела взглядом бородатые лица. На нее смотрело семь пар глаз. Но никто не спешил встать.

— Умоляю! Скорей! Там девушку в гостинице порезали! Она истекает кровью!

Один из монахов резво подскочил. И поспешил за дверь. Вернулся он через несколько секунд вместе с невысоким белобородым старичком.

— Где девушка? — обратился старичок к Марише. — Травмы тяжелые?

— Не знаю! Она вся в крови! Доктор, я даже не уверена, что она еще жива!

Старичок кивнул и куда-то исчез. Но не успела Мариша испугаться, как он вернулся обратно с небольшой сумкой.

— Я готов. Идемте!

Несмотря на преклонные годы, старичок оказался очень шустрым. Мариша с трудом поспевала за ним. А возле гостиницы и вовсе отстала.

— Второй этаж! — едва дыша, крикнула она ему. — Там вас встретят!

Старичок пулей взлетел наверх. А Мариша поплелась за ним, клянясь самой себе, что с сегодняшнего дня начинает вести здоровый образ жизни. Никаких сигарет, никакого спиртного. Только здоровая пища, свежий воздух и праведная жизнь. И тогда, глядишь, лет через сорок она будет так же бодра и крепка, как старый доктор.

Алину Мариша обнаружила на лестнице между первым и вторым этажами. Она сидела, закрыв лицо руками, и рыдала. И когда Мариша дотронулась до ее плеча, Алина дико вскрикнула и дернулась.

— Не бойся! Это я!

— Ой! — снова заревела Алина. — Это ужасно!

— Зина?! Она умерла?

— Нет, не знаю. Наверное.

— Что это значит? — рассердилась Мариша. — Почему ты не с подругой?

— Я не могу! До смерти крови боюсь. Как вижу кровь, сразу же в обморок падаю.

— Она же твоя подруга!

— Никакая она мне не подруга. Просто знакомая!

— Все равно, ей нужна твоя помощь!

Но Алина лишь ревела и трясла головой. В конце концов Марише надоело возиться с этой дурехой. И она поспешила к Зине. Возле той уже хлопотал старичок, давая короткие указания Катьке и суетящейся рядом девушке-администратору Верочке. Всех остальных он из комнаты выставил, чтобы не мешались.

— Полотенца! Тряпки! — командовал доктор. — Несите что угодно! Лишь бы были чистые и хорошо впитывали влагу. Еще кипяченую воду и спирт.

— Спирт?

— Что угодно. Можно водку или коньяк.

Ничего такого ни у Мариши, ни у Веры, ни у Катьки в запасе не было. К счастью, Мариша вспомнила про Светкину фляжку. Она бросилась в соседнюю комнату. Тут было совершенно тихо. И сначала Мариша заподозрила, что увидит на кроватях еще два трупа. Но оказалось, что ничуть не бывало. За тишиной последовал внезапный взрыв. Маришу буквально подбросило кверху, под самый потолок.

— Г-р-рхах! Р-р-ры-а-а!

— Ой, мамочки! — вырвалось у Мариши. — Кто тут?

— Хр-а-ах! Гр-гр-р-гр!

Мариша вытерла со лба холодный пот. Она все поняла. Светка и последняя ее приятельница просто дрыхли, мертвецки пьяные. И во сне жутко храпели. Им и дела не было до суеты, которая царила за стеной и во всей гостинице. И до того, что Зина, может быть, именно в этот момент прощается с жизнью.

Засветившаяся Светкина серебряная фляжка оказалась пуста. Но зато под кроватью у Светки Мариша нашла бутылку абсента. Там еще осталось достаточно, чтобы свалить с ног десяток таких Светок. Схватив трофей, Мариша кинулась назад. Конечно, абсент — это вам не коньяк, а гораздо крепче. Сгодится ли он? Но выбирать было не из чего.

Доктор тоже привередничать не стал. Он ловко влил абсент в рот Зинке, отчего та закашлялась и едва не задохнулась. Дождавшись, когда спирт подействует, доктор стал зашивать раны на теле девушки. Подруги лишь выполняли его указания, давая воду, тряпки или инструменты, которые он принес с собой. Больше они поделать не могли ничего. И со страхом глядели на совершенно бледную Зинку, которая после выпитого абсента лежала словно покойница, не шевелясь. И даже не стонала.