Колокол на одной из городских колоколен пробил девять раз, и я забрался в экипаж: уже приноровился держаться одной рукой. Пока ты хоть немного жив, кажется, ко всему можно привыкнуть.

– Гони к барону. – Я развалился на скамейке, глядя, как Молли в новом платье карабкается на козлы. – У меня будет самая нарядная возница в городе!

Лиам впустил нас без вопросов, но на меня глянул тревожно и хмуро – похоже, все еще боялся, что я буду отбивать у него Нэнси. Я самодовольно хмыкнул: как лестно, что Лиам боится соперничества, даже когда я не в лучшей форме!

Чтобы не повторилось фиаско на земляничном празднике, когда убийца нанес удар прежде, чем мы успели хоть что-то сообразить, мы явились почти за час до обозначенного в газете времени. В особняке все было по-старому. Тихо, пусто, просто дом родной. Круг замкнулся, и я заканчиваю свой путь восставшего мертвеца почти там же, где начал, – в доме с громоздкой мебелью, пыльными шторами и головой оленя на стене (которую Робин в своей статье не упустил шанса назвать символом Ирландии, павшей от рук безжалостных убийц).

Лиам провел нас в знакомую гостиную. В камине жарко пылал огонь, и Молли радостно бросилась к нему: похоже, новое платье оказалось не очень-то теплым.

– Нежаркий сегодня денек, верно? – спросил я у Лиама.

Вообще-то я не чувствовал ни жары, ни холода, но что может быть безобиднее, чем беседа о погоде?

– Нежаркий, – кивнул Лиам, с подозрением глядя на меня. – Мисс Нэнси прочла мне вслух из газеты, что холод к нам надвигается с самого дальнего севера.

– Мисс Нэнси читает газеты? – удивился я.

– Мисс Нэнси читает все, – гордо ответил Лиам. – Она очень образованная.

– Даже странно, что ей при этом нравишься ты, – фыркнула Молли, протягивая руки к огню. – Образованные господа редко интересуются простаками вроде нас с тобой.

– Для некоторых тонких душ сам человек поважнее, чем грамотность или титулы, – с вызовом ответил Лиам.

– «И мир, где есть душа такая, уж не пустыня для меня», – весело процитировала Нэнси, входя в комнату.

Я обернулся и невольно оробел от ее красоты. Вчера я видел ее убитой горем, но сегодня она, похоже, была преисполнена надежды разоблачить убийцу сестры. И, подобно мне, приоделась по такому случаю, как на праздник.

Черное платье с открытым воротом и темным кружевом было мало похоже на траурное, оно изумительно подчеркивало ее тонкую талию. В ушах сверкали серьги с бриллиантами. Кто бы сегодня ни явился к ней в дом, Нэнси Дигсби готовилась встретить его во всеоружии. Я бросил короткий взгляд на Молли и успел поймать на ее лице неприязнь. Похоже, даже ей была не чужда зависть к тем, кто богаче и красивее.

Мы еще накануне обсудили, как следует действовать: Нэнси будет ждать визитеров, а поскольку вряд ли придет кто-то, кроме убийцы, мы втроем заранее услышим, как он приближается, и будем готовы. В качестве оружия у нас имелись увесистые кулаки Лиама, тяжелое пресс-папье, которое Молли взяла с камина, да мое умение заговаривать зубы.

И тут в наши планы внезапно вмешался барон.

– Дорогой граф, вы здесь! Как я рад вас видеть!

Он зашел в комнату помятый, осунувшийся, во вчерашней одежде, будто вовсе не спал. Глаза красные, спина сгорблена. Вчера я решил, что гибель дочери его мало тронула, – но, видимо, барон просто старался держать лицо при любых испытаниях, прямо как мой отец. Его дрожащие руки, седая щетина на щеках и печальный, измученный взгляд ясно говорили, что хоть кому-то на этом свете не хватает Элизабет Дигсби. Я пообещал себе, что не дам ему потерять и вторую дочь.

– Папа, тебе нужно отдыхать, – всполошилась Нэнси, бросаясь отцу навстречу. – Я же говорила, сегодня я справлюсь сама, а ты можешь побыть у себя!

– Нет, все хорошо, – забормотал барон, шаркая в сторону камина. – Я услышал голос голубчика графа и рад буду с ним поболтать. Лиам, подай чаю.

Я вздохнул. Бедняга не желал расставаться с мечтой выдать дочь за британского аристократа. В свете истории виконта, которую я услышал вчера, его мечта стала казаться мне не такой уж привлекательной. Нэнси и Лиам влюбленно посматривали друг на друга, и меня это до сих пор шокировало, но я верил в искренность их чувств.

В этой гостиной за Нэнси присмотрят столько пар глаз, что у убийцы не будет ни единого шанса. Главное – чтобы он хоть чем-то выдал себя, и тогда мы поймем, кто он такой.

Граф опустился в то же кресло, где сидел вчера. На Молли, по-прежнему гревшую руки у камина, даже внимания не обратил: все еще думал, что она моя служанка, а слово «слуга» превращает человека в невидимку не хуже, чем волшебный плащ.

– Прошу к чайному столу, граф, – рассеянно пригласил барон.

Он указал мне на громоздкий старинный стол в стороне от камина. Вокруг него стояли диван и четыре стула с изогнутыми спинками – этот гарнитур был рассчитан на куда большее число гостей, чем бывало в этом доме. Я выбрал стул, с которого лучше всего видно дверь. Нэнси, наоборот, села туда, где не будет привлекать внимания: на диван в углу, отгороженный от остальной комнаты камином. Весьма умно: тот, кто придет сюда ради нее, невольно станет искать ее взглядом и пытаться подойти ближе. А нам легче будет ее защитить.

Лиам внес поднос с чаем и расставил чашки. Я позволил ему налить и мне, но пить, конечно, не стал. К сожалению, от внимания барона это не укрылось.

– Если этот сорт чая вам не по вкусу, у нас есть и другие. Лиам, сходи-ка за…

– Нет-нет, благодарю, – торопливо перебил я. – Я немного приболел, и даже чаю не хочется.

Барон присмотрелся и, кажется, впервые заметил мою клонящуюся вниз и вправо голову. Похоже, мистер Бойл славно надо мной потрудился.

– О, бедный юноша, – прошептал он с неожиданным сочувствием. – Как это больно, когда молодые и сильные вдруг… вдруг…

Он прижал дрожащую руку к глазам, и я немедленно встал и подошел к нему.

– Мне очень жаль вашу дочь, – тихо сказал я, опустившись в ближайшее к нему кресло. – Уверен, Элизабет была замечательной.

– Вы даже не представляете… Она была солнцем, лучи которого согревали нашу семью! Что будет со мной без нее?

Барон обхватил себя за локти, и я подался ближе, пытаясь утешить его хотя бы взглядом. Вчера он показался мне самодовольным тираном, который думает лишь о титулах, – но, как и в случае с моим отцом, внешность оказалась обманчива. Отец выдворил нас с Беном из дома совсем маленькими, чтобы защитить от влияния танамора, а барон, наверное, и правда верил, что брак с богачом сделает дочерей счастливыми. Если бы только наши матери были с нами, они бы… А кстати, о матерях.