Я был так растерян, что не сразу понял: если Нэнси отравили здесь и сейчас, получается, что… Что неуловимый убийца все время был с нами. И сейчас он находится в этой комнате.

Записка выпала у меня из рук. Робин поднял ее, прочел вслух, и в комнате воцарилось молчание, нарушаемое лишь тяжелым дыханием Нэнси.

– Рехнуться можно, – выдохнула Молли, и я был с ней полностью согласен.

Лиам опрометью бросился к двери в коридор, но Молли догнала его и яростно дернула обратно.

– Ты не слышал? Нельзя выходить!

– Ей надо помочь! – вскрикнул Лиам.

Губы у него прыгали, глаза остекленели от ужаса.

– Вы знаете, чем ее отравили? Вот и мы нет, – процедила Молли, продолжая удерживать его на месте. – Думаю, надо делать, как велено в письме. Мистер Гленгалл сейчас все быстро решит.

– Джон, сейчас половина первого, у вас полчаса. Вы уже кого-то подозреваете? – азартно спросил Робин и полез за своей книжкой.

От всех этих криков барон проснулся и испуганно уставился на дочь.

– Нэнси, что ты… Что? – выдохнул он, протягивая к ней руки.

Я сжал виски. Как глупо! Если убийца хотел отравить Нэнси, он мог сделать это куда незаметнее. Но письмо… Он словно хочет, чтобы его поймали, но зачем?! И почему обращается именно ко мне? Дважды пытался убить, а теперь решил дать мне шанс? Глупо, глупо! Я оглядел всех присутствующих новым взглядом. Убийца был прямо передо мной, но совершенно ничем себя не выдавал: все выглядели искренне потрясенными. Я зашипел от досады. Всегда считал себя знатоком лжи, но мне еще не приходилось иметь дело со лжецом высшего класса.

– Как в романах, – пробормотал я. – Никто не пишет романов про убийства, но, если бы писали, там точно было бы что-то подобное: записки, противоядия…

– Так-так, продолжайте. – Робин выжидающе уставился на меня, занеся над бумагой перо; походная чернильница, опасно пошатываясь, стояла у него на колене.

Молли все еще удерживала бьющегося Лиама, и именно это, как ни странно, привело меня в чувство. Женщины оказались полны сюрпризов: Молли сильна, как молотобоец, а Нэнси умна почти как я (ведь ее план сработал, пусть и столь пугающим образом!). Но сейчас эта потрясающая девушка хрипит и кашляет, изо рта льется слюна, и, если я не найду верное решение, этот блестящий ум погибнет. Спасать дам – вот она, главная задача джентльмена.

– Так, – решительно начал я, – давайте все успокоимся.

– Успокоимся?! – прорычал Лиам.

Барон удивленно оглядывал нашу пеструю компанию, моргая, как испуганный ребенок, Мур замер, как статуя. Я обвел всех уверенным взглядом, который, с учетом моей накренившейся головы, вряд ли мог кого-то впечатлить, и продолжил:

– Детектив Мур, помните, вы сказали мне, что мир расследования полон обмана и солгать может кто угодно? Вы были правы. Элизабет и других женщин убил кто-то из нас.

Страх во мне с каждой секундой уступал место охотничьему азарту. Убийца все методично спланировал, а то, что все это выглядит как игра, вполне в его духе. Наверное, понимая, что я вот-вот обо всем догадаюсь, он решил сделать последний ход: прямо у меня под носом наказать Нэнси за смерть виконта. Такого игрока нельзя было недооценивать. Лгать умеет каждый, но кто врет прямо сейчас?

Воцарившуюся тишину нарушал только хрип бедной дочери барона, и я произнес:

– Кто-то отравил чай мисс Нэнси, причем только ее чашку. Робин, Молли, барон и детектив тоже пили, и с ними все в порядке. Вовсе не пил из этого чайника только Лиам.

– И вы сами! – крикнул Лиам.

Я холодно глянул на него. Остальные были скорее растерянны, но Лиам прямо задыхался от ярости и отчаяния. Что это: беспокойство за любимую или признак вины?

– Ни пить, ни есть я не могу. – И со спокойствием, которого сам от себя не ожидал, я признался: – Для этого я слишком мертв.

– Я это чувствовал, – прошептал барон, завороженно глядя на меня. – Вы можете поговорить с моей Элизабет? Передать ей, как я ее люблю?

– Увы, барон, не могу. Но поверьте, я на вашей стороне, и единственное, что мне нужно, – это правда. Кто убил Элизабет, и моего друга Кирана, и Глорию, и не меньше пяти других женщин? Кто отравил Нэнси? – Говоря это, я переводил взгляд с одного лица на другое, но никто ничем себя не выдал. – Вот с последней и начнем. Рядом с ней сидели Робин, Молли и ее отец. Лиам ходил по комнате, так что у него тоже была возможность отравить Нэнси.

– Заткнись, убью! – не унимался Лиам.

Спокойствие и выдержка явно не относились к его сильным сторонам, и я порадовался, что у меня есть Молли: если бы она его не держала, Лиам доломал бы меня окончательно.

– Вне подозрений только я и детектив, мы не подходили к чайному столу, – продолжил я, решив не обращать на Лиама внимания.

– Чай принес Лиам, – воодушевленно пробормотал Робин. – Он мог отравить чашку еще до того, как поставил ее на стол!

Лиам в ответ нечленораздельно зарычал. А я снова подобрал записку, которую Робин бросил на стол, и подал ее барону.

– Вы не узнаете почерк?

Тот затряс головой, перепуганно глядя на меня.

– Да я вообще писать не умею! – заорал Лиам.

– Ну, это по твоим словам. Хотя признаю, ты не выглядишь как человек, способный на такое изощренное злодейство.

Тут Лиам наконец собрался с силами и оттолкнул Молли. Я напрягся, но он бросился прямиком к Нэнси, обнял ее и так замер. Барон рядом шокированно заскрипел.

– Может, экономка? – азартно предположил Робин. – Почему мы про нее не подумали? Она могла отравить чай еще на кухне!

– Нет, нет, все не то, – забормотал я. – Мой друг Киран знал убийцу, называл его «учитель». Это точно был мужчина.

Одна попытка, одно имя. Я беспомощно глянул на часы. Из пятнадцати минут прошло уже шесть. Я встретился взглядом с перепуганной Нэнси. Ну что же делать…

– Противоядие. Оно должно быть у преступника с собой, – осенило меня. Я подошел к Муру – вот единственный, кому я могу доверять, единственный, кто не подходил к чайным чашкам. – Вы сильный. И вы полицейский. Обыщите всех!