Я было приуныл, но тут же навострил уши при виде следующего визитера. Это был бородатый мужчина, одетый так, будто целыми днями таскает с места на место тяжелые грязные предметы. На поясе у него висели толстые кожаные перчатки. Может, в одной из них спрятан нож? Я бросил взгляд на Лиама, который его привел. Тот, похоже, и сам готов был броситься на гостя, как лев. Но гость на Нэнси и не взглянул.

– Что, не принесли тебе счастья британские денежки? – угрюмо спросил он, буравя барона взглядом. – Так тебе и надо, заслужил. Мои дети, кстати, живы-здоровы.

Он плюнул на пол, развернулся и вышел. Я покосился на Молли и Робина. Оба глядели вслед посетителю с осуждением: даже страстные защитники ирландской независимости понимали, что говорить такое скорбящему отцу – жестоко, а благородство должно стоять выше политических убеждений. Барон, который заранее поднялся гостю навстречу, едва не сел мимо кресла, и я торопливо захромал ему на помощь.

Я помог ему сесть и сам присел рядом. Следующие несколько просителей были полны сочувствия и немного успокоили барона, а когда к полудню их поток начал иссякать, он, кажется, уже слишком устал, чтобы расстраиваться.

– Папа, ты бы прилег, – сказала Нэнси, которая почти не двигалась уже два часа.

– Нет, нет, я буду здесь, – сонно пробормотал барон и ласково похлопал меня по руке.

Тут снова зазвенел колокольчик, и Лиам выскользнул из комнаты. Через несколько минут он вернулся в сопровождении того, кого я точно не ожидал здесь увидеть. Детектив Мур замер в дверях и настороженно оглядел всех. Барон при виде его вцепился в подлокотники кресла.

– Я прочел газету, – объяснил детектив в ответ на его испуганный взгляд и с вызовом сунул руки в карманы потертых брюк. – Как только моя смена закончилась, решил проверить, что здесь происходит.

– Вы о чем? – пролепетал барон.

Мур уже открыл рот, чтобы рассказать о заметке, но тут Нэнси вскочила со своего места, подошла к детективу и нежно защебетала:

– Думаю, нам всем нужно выпить чаю! Лиам, принеси, пожалуйста. Проходите, детектив, мы вам так рады!

И снова я не мог не порадоваться предусмотрительности Нэнси: нам пригодится человек, который не понаслышке знает, что такое расследование. Нэнси еще раз просительно улыбнулась Муру и вернулась на свое место.

Мур заколебался, но все же кивнул барону, который на него тревожно поглядывал, вразвалку прошел в дальний угол, где стояло старое удобное кресло, и с размаху упал в него. Я не выдержал, приблизился к Муру, сделав вид, что рассматриваю картину на стене, и тихо сказал:

– Я все знаю.

– Что именно?

Я попытался подмигнуть, но мышцы моих глаз уже были не способны на это, так что пришлось сказать словами:

– Что вы прикрыли убийство виконта и за это получили должность.

Приятно было видеть, как он изменился в лице. Сегодня день, когда все маски должны быть сорваны, так что мне хотелось сорвать маску и с него. Какое-то время мы смотрели друг на друга.

– Меня ваши старые делишки не интересуют, не беспокойтесь, – негромко сказал я. – Но если знаете что-то об убитых женщинах, скажите сейчас.

Я надеялся застать его врасплох, и у меня, судя по всему, получилось. Мур выглядел одновременно пристыженным, испуганным и злым. Шея и щеки покраснели, руки на подлокотниках кресла сжались в кулаки.

– Не знаю я ничего, – огрызнулся он.

– Ладно, – сжалился я. – Мы тут все на одной стороне: охраняем мисс Нэнси. Написали заметку в газету, чтобы приманить убийцу.

– Думаете, убийца просто явится с ножом наперевес?

Я был в этом уже не так уверен, как утром, но отказывался смириться с поражением. Нельзя терять надежду, когда времени осталось так мало.

– Сегодня даже не семнадцатое число! – продолжал Мур.

– Знаю, знаю, – кивнул я и отошел, пока он окончательно не подорвал мою веру в успех.

Часы пробили полдень. Поток посетителей иссяк, но я сделал всем знак ждать: вдруг убийцу что-то задержало? Экипаж застрял в канаве, отвлекли на работе, потерял нож, да что угодно могло случиться! Служанка с мрачным лицом внесла поднос со свежим чаем, расставила чашки и блюдо с булочками. Мур все с тем же подавленным видом сидел поодаль, Нэнси любезно указала ему на чашку свежего чаю, но он мотнул головой и не подошел к столу. Молли с Робином продолжали шушукаться, что меня ужасно сердило: да какие у них могут быть общие темы для разговоров?! Барон растерянно озирался, словно только что заметил, сколько народу толпится в гостиной: я, Нэнси, Молли, Робин, Мур, Лиам.

Я неподвижно стоял у камина и смотрел на часы. Четверть первого. Никто больше не приходил: все, кто хотел вытянуть у скорбящей семьи денег, были весьма пунктуальны.

Нэнси тем временем позвала к столу и отца. Барон с кряхтением пересел на диван, выпил чашку и уснул там же. Пользуясь тем, что он этого не видит, Нэнси предложила чаю с булочками Робину, а потом и Молли. Те с удовольствием согласились – видимо, все живые проголодались, пока тянулось ожидание.

Чаепитие было таким мирным, что я заскучал. Как бездарно я трачу свой последний день! Стрелки показали половину первого, и я едва ли не с облегчением посчитал свою идею провалившейся. Сделал все, что мог. Пора погулять на помолвке матери Молли и упокоиться с миром. Наивно было думать, что разоблачить убийцу так легко.

– Долго нам тут еще сидеть? – спросил Робин. Похоже, не я один решил, что ждать больше нечего. – По-моему, вы переоценили силу печатного слова, граф. Мне пора в контору, работать над новыми историями на волне своего триумфа. Конечно, мог бы получиться отличный материал, но мы, похоже, зря время теряем.

И правда, если преступник еще не явился, значит, он и не собирался сюда вовсе. Я разочарованно опустился на стул, а Робин, наоборот, встал и направился к двери.

– Мне… Мне нехорошо, – вдруг пробормотала Нэнси. – Это, должно быть, от волнения, но такой… такой странный вкус во рту, и…

Она захрипела, отчаянно сжав платье на груди. Она и так была бледной, но сейчас побелела совсем. Я посмотрел на нее, на чайную чашку, из которой она пила, и от страха мне стало совсем худо. Все это время я ждал, что явится кто-то с ножом, но ведь Кирана отравили, и, похоже, запасы яда у убийцы еще не закончились.

Я торопливо поднялся, не зная, что делать. Все засуетились, бросились к Нэнси, опередив меня, и через секунду я уже не видел ее за лесом рук и спин. Темные дела должны вершиться во тьме, невыносимо ждать ужасов в майский полдень, в нарядной гостиной, залитой ярким светом. Я сглотнул, хотя никакой слюны у меня давно не было. За окнами стоял чудесный солнечный день, свет играл на чайных чашках, на безделушках в шкафу.

Все суетились вокруг хрипящей Нэнси и поэтому не заметили то, что увидел я как раз потому, что пробиться к ней не мог. Под чайным столом прямо в полосе солнечного света валялся мятый листок бумаги. Я поднял его, едва не завалившись на пол от резкого движения, и замер. Все тем же прекрасным почерком, которым была подписана книга для Кирана, там было выведено: