Шрифт:
Интервал:
Закладка:
…Я открыл глаза и приподнялся на локте. В комнате было еще темно. За окном только-только наметились сумерки. Я лежал на кровати одетый, ноги опутало покрывало, сковывая движения. Комната покачивалась, меня подташнивало.
Но, по крайней мере, я дома, в своей квартире.
Глупая мысль. А где мне еще быть?
С трудом размотав покрывало, я поднялся с кровати и поплелся в ванную комнату. По дороге замутило сильнее, и я едва успел добежать до унитаза.
Господи, зачем же я так набрался?
Это была первая вменяемая мысль. В голове маячили мутные отголоски сна. Дедушка Гуннар в обличье викинга… викинги, читающие морали…
Не люблю, когда снятся покойники. Кто-то говорит, что явившийся во сне покойник – предвестник неприятностей, кто-то считает, что умершие родственники снятся к перемене погоды. В России вообще любят связывать со сновидениями всякие странности. Я не сторонник толкований снов: ни народных, ни фрейдистских – никаких. Но общаться с покойниками мне не нравится. И сюрреализм с морализаторством во сне я тоже не люблю. Потом ходишь целый день и мысленно возвращаешься к ночным играм разума. Думаешь, с чего вдруг вся эта ерунда возникла у тебя в подсознании…
И тут память с беспощадностью и стремительностью спущенной пружины ударила мне в голову подробностями вчерашнего дня, выстрелив сразу кучей феерических картинок. Случайно встреченный Валерий, обед, бильярд, бар с Джимом Моррисоном. Бесконечная история несчастной любви Валерия, втекающая в меня планомерно вместе с алкоголем, Светлана, клуб, неработающий смартфон, отвратительные сцены, будто срисованные жизнью у Босха, белый танец, занавес.
В голове шумело. Не то от мыслей, не то… Только сейчас я обнаружил, что все еще стою над унитазом, утопив пальцем кнопку слива, и вода гремящими струями уносится в канализацию.
Отпустил кнопку. Силы неожиданно закончились, и я, откинувшись спиной на стену, медленно сполз на холодный кафель. Тяжесть вчерашнего грехопадения ощущалась почти физически.
– Какое грехопадение? Ведь ничего же не было.
Кажется, последние слова я произнес вслух. В любом случае прозвучали они как-то малоубедительно. Одно воспоминание о так называемом клубе вызывало жгучий приступ стыда.
Не нужно было туда ехать. Как и не нужно было напиваться с Валерием…
Валерий… Интересно, чем кончился его вечер? И как я вернулся домой? На эти вопросы память упорно не желала отвечать. Да бог с ним, с Валерием. Я ведь так и не позвонил Арите!
Смартфон нашелся в кармане пиджака, валявшегося на полу посреди коридора. Превозмогая тошноту, вернулся в комнату, поставил наконец мертвый аппарат на зарядку и нажал кнопку включения.
Экран мгновенно ожил. Едва запустилась система, запищали сообщения о пропущенных вызовах. Два десятка пропущенных звонков, из них три важных и восемь от Ариты. Хорошо погулял, ничего не скажешь.
SMS от Ариты пришло четыре. Короткие, но емкие, они наглядно демонстрировали изменения в настроении моей жены.
«Ни, не могу дозвониться. Перезвони. Целую» – это сообщение пришло в обед, примерно тогда, когда мы закусывали водку борщом.
«Ни, где ты? Что у тебя с телефоном?» – это позже, когда мы сменили ресторан на бильярдную.
«Нильс, с тобой все в порядке? Позвони, как получишь сообщение».
Последнее послание было отправлено ближе к полуночи, когда Арите, видимо, надоело за меня волноваться и переживания переросли в раздражение, оно было самым лаконичным: «Ну и как это понимать, господин Хаген?»
Первым желанием было тут же позвонить жене и покаяться. Но его я отмел как эмоциональное и неразумное. Во-первых, рано. Арита наверняка еще спит, и будить ее после того, как она полночи переживала, не стоит. Во-вторых, рассказывать правду о моих ночных похождениях нельзя. Мало ли как она на это отреагирует. Сцен ревности жена мне пока не закатывала, но и подобных ситуаций в нашей не такой уж и долгой совместной жизни не было. И экспериментировать не нужно сейчас ни мне, ни Арите, ни нашему будущему ребенку.
Значит, придется врать. Ну а что вы будете врать, господин Хаген?
Задача оказалось неразрешимой для моей похмельной головы, и я поплелся в ванну, размышляя о тщетности бытия и необходимости держать дома аспирин.
Дмитрий в пору нашей дружбы утверждал, что от похмелья спасают три «П»: побриться, посидеть на горшке и поесть жирного. Не уверен в действенности этого рецепта, но контрастный душ и пара чашек крепкого кофе вернули меня к жизни. Во всяком случае, руки перестали трястись, окружающая действительность – качаться, а кроме того, отступила тошнота. Зато ей на смену уверенно заступила все усиливающаяся головная боль.
Хорошо, возле дома была круглосуточная аптека. Добравшись до прилавка, я жалобно попросил аспирина. Фармацевт в белом халате с простым открытым лицом окинула меня странным взглядом. Вообще русские женщины не любят мужчин с отпечатком пьянства или абстиненции, но, видимо, для солидно одетого иностранца эта женщина решила сделать исключение:
– Бедненький, какой аспирин? Это же лекарство из прошлого века. Да и не поможет вам аспирин.
Она отошла на секунду и вернулась с бутылкой минералки и пачкой «алкозельцера».
– Растворите пару таблеток в минералке и выпейте. Только не в полную бутылку. Отпейте или отлейте сперва, – напутствовала меня аптекарша.
Думаю, ни от одного фармацевта ни в одной стране мира невозможно услышать ничего подобного. Хотя бы потому, что в любой другой стране если не первый, то уж второй клиент напишет жалобу, и уволят фармацевта, давшего такой совет, без выходного пособия. Но в России и не такое бывает. И что самое занятное – зачастую совершенно нелепые советы оказываются весьма действенными.
Покинув аптеку, я откупорил бутылку, вылил около трети под ближайший куст и принялся пихать в горлышко шипучие таблетки, а потом глотать шибающий в нос напиток. Как ни удивительно – помогло.
Арите я позвонил уже с дороги. Голос у нее был заспанный и сердитый, а разговор получился скомканный, сухой и свелся большей частью к надиктовыванию списка необходимых жене вещей и продуктов.
Ощущение вины творит чудеса. Я был уверен, что на закупку всего, что попросила Арита, уйдет минимум два часа, однако уже минут через сорок входил в палату, навьюченный, как верблюд.
Жена встретила меня суровым взглядом. Содержимое принесенных мной пакетов, занимало ее, казалось, куда больше, чем муж. Ну а чего я, собственно, ожидал? Сам виноват.
Вынырнув из пакета, Арита стрельнула в меня колючим взглядом.
– Киви купил?
– Да, – засуетился я. – Вот тут… сейчас.
Лоток с киви нашелся не сразу и совсем в другом пакете. Арита наблюдала за мной с таким выражением, с каким, должно быть, охранники в Бухенвальде наблюдали за своими заключенными. Я наткнулся на ее взгляд, и мне стало не по себе.