Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Улетай на крыльях ветра
Ты в край родной,
Родная песня наша,
Туда, где мы тебя свободно пели,
Где было так привольно нам с тобою.
Светлана вздрогнула, на мгновение на ее лице возникла пугающая, хищная гримаса, но она тут же исчезла.
– Нильс, простите, я не расслышала – вы согласны?
Я собрался кивнуть, но рука моя рефлекторно, что называется, против воли, уже нырнула за отворот пиджака, и пальцы сжали вибрирующий корпус телефона.
Там так ярко солнце светит,
Родные горы светом озаряя,
В долинах пышно розы расцветают,
И соловьи поют в лесах зеленых,
И сладкий виноград растет.
Там тебе привольней, песня,
Ты туда и улетай!
– Одну минуту. Мне нужно ответить, – сказал я, достал телефон и приложил его к уху. – Да…
– Ни, – голос Ариты в трубке был странно веселым, и я сразу насторожился. – Ни, тут такое дело… В общем, кажется, началось…
Естественно, я задал самый глупый вопрос из всех возможных:
– Что началось?
– Что, что… – передразнила меня Арита и нервно захихикала. – Рожаю я… кажется… Понимаешь?
– Да! – заорал я в трубку, вскакивая. – Еду!
Конечно, роды на восьмом месяце – это не очень хорошо, но, с другой стороны, куча людей рождается семимесячными, вон мой дядя Густав например, – и ничего.
– Что-то случилось? – встревоженно спросила Светлана. За ее спиной маячил Валерий с удивленным лицом.
– Случилось, случилось! – крикнул я, улыбаясь. – Просите, мне необходимо срочно ехать…
– А как же наше предложение?
– Потом, потом! – отмахнулся я.
Светлана скомкала салфетку с именем, щелкнула зажигалкой и положила охваченный пламенем бумажный комок в блюдце.
– У нас не курят, – пролепетала возникшая в поле зрения официантка.
– И правильно делают, – кивнула Светлана, даже не взглянув на нее.
Я вытащил из бумажника несколько купюр, с лихвой покрывающих наше общее пребывание в ресторане, бросил деньги на стол и устремился к дверям.
– Я могу позвонить вам вечером? – спросила мне в спину Светлана.
Я сделал неопределенный жест и нырнул в бамбуковую занавеску. Вся эта история с кредитом, солидным клиентом и нейролингвистическим программированием сразу выветрилась из головы – с минуту на минуту я должен был стать отцом!
* * *
Я гнал как безумный и лишь каким-то чудом не попался в лапы дорожной полиции. Чтобы добраться до клиники, где лежала Арита, мне предстояло пересечь половину Москвы. Я ехал, молился, пел вслух и благодарил бывшего мэра русской столицы Лужкова, который хотя и считался всеми коррупционером, однако сумел хотя бы частично решить проблему с трафиком, выстроив несколько транспортных колец и развязок. Если бы не они, я бы еще стоял в пробке неподалеку от ресторана, где встречался с Валерием и Светланой.
Через сорок три минуты я был в клинике. Через сорок шесть увидел Ариту. Она была бледной, но спокойной. И с животом.
– Что случилось?! – сдерживая себя, чтобы не заорать, спросил я.
– Ложная тревога, – улыбнулась моя милая женушка. – Спазмы, которые все, и я в том числе, приняли за схватки. Малыш успокоился. Он решил, что пока еще рано.
– Я очень испугался.
– Ты будешь удивлен, но я – тоже, – сказала Арита. – Ты привез сырки?
«Сырки! – мысленно я застонал. – Как я мог забыть…»
В общем, пришлось бежать в магазин, потом ехать за справкой, позволяющей мне как отцу присутствовать на родах, потом отправляться за каким-то необычайно важным и нужным кремом для рожениц, потом…
Домой я попал ближе к полуночи. И только отужинав готовым обедом из супермаркета и двумя стаканами сока, я вспомнил о Светлане. И тут же в соответствии с русской поговоркой «Вспомни беса – он и появится» зазвонил телефон.
– Господин Хаген? – Голос Светланы был подчеркнуто деловит. – Простите, мы договаривались, что я вам перезвоню.
– Да-да…
– Вы приняли решение?
– Да… – Я глубоко вдохнул и закончил: – Видите ли, Светлана… я не могу принять ваше предложение. Это мой окончательный ответ.
– Спасибо, – сказала она и отключилась.
Я выдохнул, подмигнул африканской маске на стене и улыбнулся.
Слава всем богам, и с магией можно тягаться. Особенно если ей противостоят нервная женщина на восьмом месяце беременности и ребенок, который еще не родился, но уже любит пошалить…
* * *
Валерий проявился через пару недель, когда я уже почти перестал о нем вспоминать. Правда, теперь звонок вышел не таким неожиданным: в прошлый раз я сохранил его номер в контактах смартфона и был готов. Поначалу даже отвечать не хотелось, но, рассудив, что выгляжу нелепо, я все же взял трубку.
– Здравствуй, Нил. Это я, – голос у Валерия был убитый.
– Что-то случилось?
– Нам нужно встретиться. Прямо сейчас. Ты в офисе?
– Дома, – соврал я, мгновенно вспомнив, чем закончились две наши предыдущие встречи.
– Хорошо, сейчас подъеду.
– Боюсь, что не смогу тебя дождаться. Я уже убегаю. Может, обсудим по телефону?
– Нил, дружище, ты не понимаешь… Мне нужно с тобой встретиться…
В голосе Валерия появилась знакомая напористость. Должно быть, кто-то назовет это упорством, твердостью характера, деловой хваткой или придумает еще с десяток красивых звучных эпитетов, но как по мне, так это невоспитанность и эгоизм. Даже эгоцентризм, как сказала бы Арита.
– Валерий, я сегодня не могу. Давай по телефону или в другой день.
Трубка умолкла на несколько секунд, настолько долгих, что я уже хотел переспросить, на связи ли он.
– Нил, мне нужно с тобой встретиться, – мертвым голосом повторил Валерий. – От меня Наталья уходит.
– Жена? – оторопел я.
– Да.
– Из-за Светланы?
– А из-за чего еще? Мне очень паршиво, Нил, – продолжил Валерий, – и не с кем поговорить. Пожалуйста.
Это был удар ниже пояса.
– Я не желаю иметь с нею никаких дел, – отрезал я.
– Нил, никаких дел не будет! – горячо заверил меня Валерий. – Просто помоги… мне больше не к кому обратиться. Честно! Я не хочу потерять семью из-за этой…
* * *
Мы договорились встретиться в «Кофемании» на Большой Никитской. Есть там такое местечко: не очень дорогое и без широкого алкогольного ассортимента.
Здесь было немноголюдно, уютно и пахло корицей. Когда я вошел, Валерий уже сидел за столиком в дальнем углу. Перед ним исходил паром глиняный чайник, рядом стояли две чашки.