— У меня в банке лежат две с половиной тысячи, — призналась я, — но это всё, что у меня есть!

— А ты можешь их снять? Я тебе всё верну, как только получу деньги за страховку.

— Конечно, сниму! И так потратили кучу денег, зачем тебе ещё переплачивать? Не волнуйся, всё будет хорошо!

Гарик работал в Бруклине, а я в Манхеттене, поэтому на следующий день в обеденный перерыв мы с Белкой пошли к ювелиру.

— Остаюсь без копейки, — с тревогой пожаловалась я Белке, — а вдруг будет что-то срочное?

— Всё-таки зря ты со своими деньгами выскочила, пусть бы сам выкручивался! Что это такое? Человек приглашает невесту покупать кольцо и приходит без денег! На что он рассчитывал? — напустилась на меня Белка.

— Гарик — честный и порядочный человек, живёт по американским законам, — оправдывалась я, — наших «русских» трюков он не знает! А платить за налог сумасшедшие деньги, если можно не платить, согласись, обидно!

— Делай как знаешь, только не переживай, я тебя всегда выручу, — успокоила меня подружка.

Мы отдали старичку-ювелиру мой чек на две с половиной тысячи долларов, и в обмен он вернул квитанцию с кредитной карты Гарика.

Денег у меня в банке совсем не осталось, но на моём пальце, грея душу, первый раз в жизни сверкало чудесное кольцо!

День начался как обычно. С утра я училась, потом с друзьями завалились в кафе перекусить и расслабиться. Домой я добралась к вечеру. Мамы не было, а меня ждала записка:

«Всё-таки он её уболтал!» — подумала я, быстро собралась и поехала в ресторан.

Всю компанию я увидела сразу. День был будний, и кроме нас в зале никого не было. За столом сидели сияющий Гарик, мама в новом белом свитере и мамина подруга Белла со своим мужем Фимой. Мама тут же протянула мне руку как для поцелуя. На безымянном пальце у неё играло лучами бриллиантовое кольцо.

— Нравится? — со счастливой улыбкой спросила мама.

— Очень! — искренне воскликнула я. — Поздравляю!

Гарик гордо смотрел на маму.

Музыканты и официанты уже знали, по какому поводу банкет, и старались изо всех сил. Гарик и мама пошли танцевать. Площадка была пустая, и они от души томились в танго и кружились в вальсе, не боясь кого-нибудь толкнуть.

— Ну что, — обняла меня Белла, — отдаёшь мамочку?

— Отдаю, — вздохнула я.

Беллу я люблю больше всех маминых подруг. Она добрая, душевная и очень родная. С ней можно откровенничать, почти как с мамой, она не продаст и не предаст.

— Он тебе нравится? — Я вопросительно посмотрела на Беллу.

— Понимаешь, девочка, твоя мама — человек необыкновенный! Лучшей подруги у меня никогда не было. С ней можно поговорить обо всём. Она столько читала, видела, знает искусство. А какая у неё память? Мы вечно бегаем к ней с вопросами, кто из актёров где играл, как что называется. Она лучше любого экскурсовода. За праздничным столом она самая остроумная! Ей так трудно найти кого-то, кто был бы с ней на одном уровне! А с Гариком ей интересно, у них много общего. Это большая удача!

— Я согласна, но не об этом спрашиваю. Как человек он тебе нравится?

— Не знаю, — нахмурилась Белла. — Он очень странный. Его сумасшедшие выходки приводят меня в ужас. Твоя мама так их перестрадала, что на неё было больно смотреть! Но я слышала его телефонные исповеди… Не представляю, кто бы устоял перед таким любовным натиском. Может быть, он поменялся, что-то понял, переоценил… А вообще, так страшно ошибиться…

— Я говорила об этом маме, но она не хочет слышать. Как будто слепая или глухая. По-моему, он ненормальный!

— А кто нормальный? — вмешался Фима. — Все кругом в чём-то ненормальные, если внимательно присмотреться! Хватит сплетничать, подруги, пошли танцевать!

Оркестр заиграл быстрый танец. Мы вышли из-за стола, встали в кружок и … понеслось!

Гарик и мама никого вокруг не видели. Они смотрели друг на друга и в такт музыке целовались и обнимались, думая, что танцуют.

Господи! Только бы всё было хорошо!

Наступил день, которого я давно ждала с замиранием сердца. Гарик повёз меня знакомиться со своей легендарной мамой, по словам самого Гарика, непредсказуемой и беспокойной.

Я заранее настроилась, что независимо от того, как меня встретят, надо делать скидку на возраст, плохое здоровье и стариковское одиночество, обострённое надвигающейся разлукой с сыном. Тем не менее, подойдя к заветной двери, я почувствовала, что замерла от страха.

Гарик возился с замком, пытаясь его открыть своим ключом. Дверь не поддавалась.

— Позвони, — посоветовала я, — нехорошо заставать человека врасплох!

После звонка послышалось лязганье запоров, задвижек и цепочек, и, наконец, дверь открылась.

В отличие от пустынной квартиры Гарика, у его мамы всё было заставлено и завешено. Мягкая мебель с разноцветными покрышками стояла по всей комнате. На стенах вперемешку висели виды Ленинграда, тарелки с орнаментами, картинки Израиля, Хохлома, гжель и фотографии членов семьи. В больших кадках зеленели фикусы и ещё какие-то неизвестные кусты. Было душно и пахло едой.

На пороге стояла большая грузная женщина, похожая на Гарика пухлыми губами и капризной складкой на подбородке. На меня она смотрела внимательно и недружелюбно.

— Знакомься, мама, моя невеста! — строго посмотрел на мать Гарик, приняв позу защитника на футбольном поле.

Не успела я открыть рот, чтобы поздороваться, как мама Гарика сердито обрушилась на меня.

— Слушайте, у меня к вам масса претензий! — раздражённо кричала она, не глядя на сына. — Мне уже о вас всё рассказали соседи, которые вас знают! Почему вы мучаете моего сына, он страшно похудел! А как вы со мной обошлись в день его рождения?! Вы меня, мать, не пригласили и даже потом не угостили тем, что вы приготовили! Как вам не стыдно так себя вести!

Гарик был готов броситься в атаку, но, опередив его, я сделала шаг вперёд и вплотную подошла к разгневанной старушке.

— Мне стыдно! — спокойно призналась я. — Мне очень стыдно, и я обещаю вам, что впредь это никогда не повторится. Зачем слушать соседей, которые, может быть, знают меня, но я их не знаю, и знать не хочу. У нас с вами впереди достаточно времени пообщаться и иметь друг о друге собственное мнение. Поверьте, я не такая плохая, иначе ваш сын меня бы не выбрал! Давайте забудем прошлое, будем жить настоящим и будущим! Я не обижаюсь на вас! — и с этими словами я поцеловала старушку в щёку.

Мама Гарика растерянно посмотрела на меня, потом на сына и всплеснула руками.