Конечно, я приняла приглашение. И спустя неделю, всей нашей веселой гурьбой, человек шесть, мы уже стояли под дверями его квартиры в простой типичной панельной многоэтажке.

Дверь открылась, и мы увидели совершенно светского человека, но все с той же пронзающей добротой улыбкой. Рядом с ним – красавица жена, дети. До позднего вечера мы сидели за невероятно вкусным столом, по чуть-чуть пили кагор, и я пытала Сергия простыми, непротокольными вопросами: почему в христианстве поступают так, а не иначе, почему церковь именно так комментирует те или иные события, о смысле традиций и так далее. Это была невероятная встреча, я все время чувствовала бесконечное спокойствие, умиротворение. Никто не пытался меня агитировать, склонять в свою веру – мне простым, понятным языком пытались объяснить сложные вещи. А какой вкуснейший был постный торт!

В том числе, благодаря этой встрече вера стала занимать в моей жизни значительное место. При этом я не превратилась в набожную богомолицу и остаюсь чрезвычайно светским человеком. Но я получила важную зацепку, якорь, который не позволял и не позволяет по сей день окончательно улететь в чужие вселенные.

С той встречи у меня осталась общая фотография, мы стоим все вместе, а на руках у меня – младший ребеночек Сергия. До сих пор хорошо помню и его, и наши разговоры – это для меня одна из таких зацепок.

Сегодня, живя в Москве, я каждое воскресенье утром хожу в храм по соседству. Чтобы побыть в тишине, поговорить с настоятелем, услышать короткие, но мудрые ответы на обычные житейские вопросы. Хорошая получается встряска, когда ты вот так выходишь за пределы сцены.

Осенью 2015 года в «Уральских Пельменях» случился гранд скандал – уход Сергея Нетиевского, одного из основателей еще кавээновского коллектива «Пельменей».

В сентябре 2015 года я пришла на репетицию и впервые услышала разговоры о том, что Сергей, оказывается, очень нехороший человек. Якобы он себе присваивал большие суммы, ущемлял финансовые интересы остальных членов команды. Эти шокирующие слова слетали с уст нескольких человек. Но у меня есть мнение, что это не их мысли, а людей, скажем так, не из творческой части коллектива.

Не буду скрывать, после того, как наше шоу начало рвать в клочья все рейтинги на телеканале СТС, мы все стали прилично зарабатывать. Появились квартиры, машины, мы ни в чем себе не отказывали. И чем больше становилось денег, тем сильнее росли аппетиты.

Ни с чем не сравнимое чувство – держать в руках миллион рублей наличными. Честно заработанных, которые ты сейчас можешь потратить на что угодно. Да хоть сжечь. Они твои. Помню, когда я только пришла в КВН, для меня сто рублей были серьезные деньги. Можно было проехать на трамвае туда и обратно, пообедать и еще останется на жвачку или новый ободок. Тогда мне казалось, что миллион – это какая-то космическая сумма, на нее можно жить лет пять – не меньше!

Когда этот миллион оказался у меня в руках – шесть пачек мятых неновых купюр, завязанных резинкой, моей первой мыслью было: «Какие тяжелые, они же не войдут в мою сумочку…» Потом начала прикидывать: машина, которую я хочу, стоит в пять раз дороже. Квартира – в пятнадцать. Теперь я видела в этой куче денег только возможность отдохнуть на море и неделю покутить в ресторане. Какие пять лет жизни? Мне хотелось десять миллионов. Казалось, что только такая сумма еще как-то поможет мне выжить.

Я понимаю, что сейчас пишу жестокие вещи, потому что далеко не каждый житель России может ежемесячно видеть в своих руках и пятьдесят тысяч. Но мне кажется важным, основываясь на личном опыте, показать, что денег много не бывает. Если поставить перед собой цель – много заработать, то вы всю жизнь посвятите только этим бумажкам. А саму жизнь не увидите, не почувствуете. Потому что «много» в отношении денег – никогда не достижимая величина.

Конечно, деньги имеют большое значение, но не главное. Потому что не их количество является решающим для твоего развития. И твое развитие, настойчивость и талант определяют, сколько ты заработаешь. Я это поняла очень быстро.

Поэтому я растерянно смотрела на эту грызню вокруг того, что кто-то кого-то «объел» и увел из-под носа очередной миллион. Это настолько расходилось с моими взглядами на жизнь, на творчество, что я самоустранилась от процесса.

Но постепенно накапливалось тянущее чувству неуютности. Знаете, когда ругаются мама и папа, ребенок просто закрывает лицо руками в надежде спрятаться в «домике», ведь он не может решить, кто прав и кто виноват – это родители, они оба непогрешимы.

Примерно такое же чувство у меня возникало во время споров о Нетиевском. Я закрывала лицо руками и каждый раз вспоминала сцену, как мы почти всей командой стояли около роддома, где только что на свет появился ребенок Сергея, и, весело обнявшись, во все горло орали: «Поздраааавляем!». А как иначе? Он был почти родной человек. Его счастье – наше счастье. Это пьянящее чувство единения. Помню каждую улыбку, каждый взгляд…

Нетиевского исключили из коллектива. Как это случилось? Когда это все началось? Я не расскажу вам, где правда. Не потому что не хочу – я не знаю. Это настолько запутанная история, что даже в судах который год не поставлена точка.

Возможно, именно это событие стало причиной моего внезапного увлечения политикой – как брошенный камень, оно взбаламутило воду, нарушив безмятежный и устоявшийся ритм жизни в коллективе. Например, я психологически стала допускать для себя, что за пределами «Уральских Пельменей» можно позволить себе нечто большее, чем скромная общественная деятельность. Хотелось чего-то грандиозного, но тогда я еще не понимала, чего именно.

Знаете, это как в детском саду. Детишки гуляют только у себя в закутке, на верандочке, а за пределами дворика – неведомая и опасная территория, где обитают бабайки, и воспитатели категорически запрещают туда ходить. Но стоит одному ребенку пробраться сквозь кусты в соседний двор, как остальных детей – тех, что посмелее – начинает манить неведомый новый мир, где-то там, за горизонтом. Любопытство начинает перевешивать страх.

Со мной, видимо, произошло нечто такое же. Нет, линейной зависимости ухода Нетиевского не было. То был скрытый, тонкий психологический процесс, неявные размышления, которые в итоге привели к появлению конкретной мысли: «Надо попробовать!».

Забегая немного вперед, скажу, что увлечение политикой утвердило меня в мысли, что самая главная опасность для творческого человека – стабильность. Во что бы то ни стало надо ее избегать. Убегать от нее, сверкая пятками.

И этот надвигающийся – крайне увлекательный и непростой период нестабильности – полностью изменил мою жизнь.

Политика стала принципиально новым этапом в моей жизни. Хотя вроде бы, почему? Я продолжала жить в том же городе. Однако для понимания причин радикальных изменений, надо иметь в виду, что у меня сильно изменился круг мужского общения. Театралы и кавээнщики сменились политиками. Это мужчины совсем из другого теста. Иногда я ловила себя на мысли, что они настолько иные, словно прилетели с другой планеты.