– Нет! Я никого не выбирала. Я жду, когда все закончится, чтобы вернуться домой и про вас навсегда забыть.

Дима откинулся на спинку и развел руками, обратившись к Егору:

– Ну вот, а ты предлагал не давить.

И Егор ему ответил – с той же точно интонацией:

– А давай тогда спорить.

– Выберем вместо царевны, кто из нас лучше целуется?

– Именно. А второй отступит и сделает вид, что ничего не было и быть не могло. Победитель танцует девушку.

– Танцует?! – встряла и я, пораженная тем, как Егор быстро теряет все заработанные очки.

Но на меня внимания не обратили.

– Видишь ли, Егор, мужчины спорят на девушку в двух случаях: или когда ее совсем не уважают, или когда уже мозг забит тестостероном под завязку, что уже света белого не видишь. Зная тебя, предположу скорее второе.

Егор ничего не отрицал:

– Примерно так и есть. Так что на счет пари? Это хоть какой-то мирный выход.

– Ни хрена мирного в этом выходе нет, – Дмитрия, похоже, ситуация только веселила.

Но приятель его не сдавался, тоже впадая в веселый азарт:

– Например, поспорим, кто узнает ее имя первым. Как тебе?

Я чуть воздухом не подавилась, но Дима опередил мое возмущение вопросом:

– То есть ты его уже выяснил?

– Не съезжай с темы, Дим. Ты же любишь такую развлекуху. Или просто отступись.

– Не делай вид, что третий лишний я, дружище. Нет, спорить не стану. Хотя бы потому, что мне не подходит ни одна из двух причин. Царевна вызывает во мне легкий всплеск уважения. Но не до тестостероновой истерики. Потому я в трезвом уме и твердой памяти продолжу ей напоминать о том, что было сегодня утром. И если тебе это не нравится – отступись.

– Я столько лет тебя знаю, но не устаю удивляться твоему цинизму, – сдался Егор.

Я же выразилась более конкретно:

– Сволочь хладнокровная! – повернулась к Егору и добавила: – Кстати, ты не намного лучше.

Егор цокнул языком и вспомнил о тарелке с изумительным бифштексом. Сказал через пару минут уже намного спокойнее:

– Вот в этом и есть секрет, Саш. Пока ты сама не выберешь, второй не отойдет. Я – потому что уже погряз в симпатии по уши. Дима – потому что это вызов ему, он такое не спускает. Вообще самый упертый тип из всех, кого я знаю. Притом эмоции у него ни в чем не задействованы. Дим, ну хоть про свое отношение к ней намекни, сейчас я в душе не ебу, о чем ты думаешь!

Дима промолчал. А Егор меня буквально толкал к выбору. «Скажи, что я! Скажи, что я тебя хотя бы не так пугаю, как он!» Но произнеся это, я будто выдам лицензию на дальнейшие действия. А последний разговор нужные точки над «i» расставил. Потому я и ответила, тоже принимаясь за обед:

– Я поняла тебя, Егор. Зато пока я не выбираю, вы будете мешать друг другу. Кажется, я вижу свет в конце тоннеля. Передай салат, Дим.

Тот со смехом выполнил мою просьбу, а Егор покачал головой, тоже не сдержал улыбки и выдал едва слышно:

– Ты тоже довольно хладнокровная.

Не знаю уж почему, но совместная трапеза перестала быть такой ужасной. Блюда, по крайней мере, оказались выше всяких похвал – здесь работал профессиональный повар. Даже десерт предусмотрен: небольшие пирожные с лимонным кремом. Я, такими вещами не избалованная, решила получать хоть от этого удовольствие.

– Значит, Саша, – подал голос Дима через долгое время. – Александра. Просто класс. Ничего, если я буду иногда путаться и называть тебя «царевной»?

Я пожала плечами.

– Можешь вообще никак не называть.

– Как можно? – он нарочито вздохнул. – Мне придется. У меня же это… не спускаю вызовы и самый упертый тип.

– И это еще самые лучшие твои качества, – добавил Егор с другой стороны.

Дима, который уже закончил с едой, встал, изобразил какой-то шутливый поклон другу, обошел стол, взял меня за руку и дернул на себя, поднимая на ноги.

– Мадам, я к вам с нулем эмоций, как верно заметил мой заклятый друг. Вынужден вас оставить, дела-дела. Но вам не придется скучать в обществе этого эмоционального наркомана, уверяю.

И в довесок притянул меня к себе и коснулся губ легким поцелуем. Я даже оттолкнуть не успела, когда он отступил сам и направился из столовой, помахав нам рукой.

– Не обращай внимания на этого придурка. Он с детства был не слишком приятным типом, а служба сделала из него совсем монстра, – «утешил» Егор.

Я не могла не обращать внимания на все их заскоки. Делала вид, что меня ничего не волнует, но на самом деле уже была эмоционально выпотрошена от череды непрерывных встрясок.

Решили, что чем меньше я скажу Камелину, тем меньше дам ему шансов поймать меня на фальши. Потому в подвале, когда Егор после короткой репризы о том, что Виктору стоит поторопиться, навел на меня камеру телефона, я просто выпалила:

– Мне очень страшно, пап! Я больше не выдерживаю! Когда ты уже за мной приедешь?! Я больше не могу тут находиться, слышишь?!

Сегодня «отец» выглядел намного спокойнее, чем в первый раз, когда явно не мог до конца справиться с эмоциями:

– Потерпи, дочка. Я просто прошу тебя – потерпи! Такие активы за пару дней не переписываются, зато обещаю, что очень скоро ты забудешь обо всех перипетиях. По-тер-пи! – последнее слово он произнес с нажимом на каждом слоге.

После этого Дмитрий демонстративно оттащил меня в сторону. Смысл этого спектакля был в том, чтобы обозначить начало моей истерики – после подобного выступления он наверняка должен заподозрить, что скоро я тайну хранить перестану. То есть если он и собирался на какие-то решительные меры, а не просто перевести деньги на какой-нибудь Кипр, то пора действовать. Я же расслышала другое – нажим в его тоне и обещание. Если не солью его раньше нужного времени – он сможет за это отблагодарить. А вот если я нарушу его планы… Так хотелось надеяться, что я ошибаюсь, но теперь я начала бояться провала операции Егора и Димы так же, как и они сами. Не засадят Камелина – я тоже огребу. С ними за компанию. В этом, кстати говоря, тоже был смысл спектакля. Они втягивали меня осознанно, тем самым застраховываясь от любых неприятностей с моей стороны.

Вот только сразу после представления меня удивили. Егор появился в моей комнате, из которой только что вышел Дмитрий, и бросил спортивную сумку на кровать.

– Саш, собери свои вещи.

Я вскочила на ноги и, исполняя распоряжение, с удивлением поинтересовалась:

– Куда? Зачем?

Стыдно признать, но меня снова одолел липкий страх. А разве не может быть такого, что все это время он мне пудрил мозги, а после того, как я выполнила свою часть сделки – и отыграла-то максимально для своих актерских способностей – так сразу надобность во мне пропала. Вызывала надежду только его улыбка и взгляд, с которым он наблюдал за моими действиями. Вряд ли с такой искрой в глазах смотрят на того, кого собираются в ближайшее время прирезать.