— Ника, милая, что ты здесь делаешь? — лицемерно забеспокоилась она. — Да еще вымокла до нитки, бедняжка!

— Я пришла с вами серьезно поговорить.

Карминные губы Стеллы изогнулись в кривой улыбке.

— Люблю серьезные разговоры. Но прежде, чем мы их начнем… — Не договорив, она перевела взгляд на сестру: — Будь добра, принеси девочке горячий чай и плед.

Коренастая брюнетка, задумчиво заправив седую прядь за ухо, кивнула и вышла. Ждать пришлось долго, а может, мне только так показалось. Сколько я ни порывалась заговорить, Стелла на меня добродушно шикала:

— Потом, Никуся, потом. Сначала согреешься, затем только поговорим.

Роза принесла плед и поднос с чаем, в котором плавал толстый кружок лимона.

Давясь горячим напитком, я поняла, что проиграла: уже сейчас делала все так, как хотела Стелла. Даже в малом. Но сойти с намеченного пути не могла — не пускали боль и отчаяние.

Я поднялась из кресла, не обращая внимания на упавший на пол темно-синий в белую клетку плед.

— Я покидаю Темные Воды.

— Хорошо, тебе нужно отдохнуть, — спокойно согласилась Верховная. — На сколько дней? Куда хочешь поехать?

— Вы не поняли. — Собрав всю волю в кулак, я решительно посмотрела ей в глаза. — Я ухожу из общины навсегда.

— Вероника, да ты что?! Покинуть дом? Где все тебя любят? Ради чего? Думаешь, в другом месте обретешь покой? Боль нужно пережить, и мы, твои сестры, в этом поможем.

Ведьма говорила и говорила… Слова сочувствия лились бальзамом, да только не исцеляющим, а разъедающим мою рану, словно кислота.

— Я не хочу состоять в общине, где убили мою мать.

— Что?.. — Стелла, ахнув, положила руку на сердце. — Ника, какое громкое заявление! Ты уверена, что пожар — не случайность?

Я смотрела в ее наглые глаза и не могла поверить, что столько лет уважала эту лживую гадину.

— Обычные молнии просто так не попадают в защищенные жилища ведьм.

Лицо Верховной стало непроницаемым.

— В Темных Водах было всего две ведьмы, которые владели заклинанием «Перуницы». Ты даешь себе отчет, на что сейчас намекаешь, Ника?

— Да. Управлять молниями могли моя мама и вы.

— Ника, одумайся, — процедила сквозь зубы ведьма. — В ту ночь меня даже не было в городе, десятки Верховных подтвердят, что видели меня на сборе в столице.

— «Перуницу» можно законсервировать и передать даже человеку без дара, — напомнила я всем известную особенность. — Зачарованного на подчинение исполнителя, возможно, уже нет в живых. Вы умеете заметать следы, Стелла.

— Никуся, успокойся и включи логику, — снисходительно, как маленькой, посоветовала Волкова. — Подумай, зачем мне убивать твою мать, мою лучшую подругу?

Искреннее негодование в голосе должно было убедить, что я дура. Вот только я знала правду.

— Вы единственная, кому выгодна смерть старшей ведьмы Вороновых, — тихо произнесла я. — Она потребовала отпустить меня из общины, и вы ее уничтожили.

Стелла зло рассмеялась.

— Твои аргументы глупы. Ника, покинь мой кабинет! И не показывайся на глаза, пока не остынешь. Только горе оправдывает тебя, маленькая идиотка!

Опустив голову, я вроде бы покорно шагнула к двери.

— Ладно, не хотите по-хорошему? — Я обернулась и на эмоциях выпалила: — Мама знала, что четыре года назад вас предупреждали о возможном прорыве. Но в ночь, когда явился демон, вы отправили на озеро Вику, предпочтя заняться не обязанностями Верховной, а своими срочными делами. И если вы меня не отпустите, я поведаю о них вашему мужу.

— Что?..

Стелла на миг растерялась, а затем меня окутала густая тьма.

Открыла глаза я уже в холодном подвале под церковью. В тонком белом платье, с распущенными волосами и отлежанной спиной. Дрожащая от холода, дико голодная и приговоренная к чему-то страшному — я лежала связанная на алтаре. Не в позе звезды, но пошевелить руками-ногами удавалось плохо.

Волкова деловито заканчивала последние приготовления, выводя древесным углем символы на моей груди и животе. Именно давление на тело и вывело из бессознательного состояния.

— Что вы делаете?!

Я запаниковала, хотя сознание окутывал туман.

— То, что ты и хотела, — спокойно сообщила ведьма. — Когда все закончится, я отпущу тебя из Темных Вод.

Приподняв голову, я рассмотрела символы на своем животе. Один из них — забвение. Это что получается?.. Стелла собирается?..

Понимание полосонуло по нервам острым ножом.

— Вы хотите лишить меня знаний рода?!

— А зачем они тебе? — равнодушно спросила Волкова. — Если без дара ты не можешь использовать их в полную силу?

Я беспомощно огляделась — старшие сестры ведьминских домов были здесь, образовывая вокруг нас сложную фигуру. И лица их тоже были равнодушны.

Мысли путались. И вместо аргументов я только и смогла, что жалобно прошептать:

— Но ведь так нельзя… это неправильно.

— Дом Вороновых почти зачах, Вероника. И тебе, слабой ведьме, его не поднять на былую вершину величия. Поэтому добровольно согласись передать знания и книгу рода в пользу той, которая принесет пользу общине — так будет справедливо.

Волкова говорила уверенно, с пафосом в голосе.

И будь привязана к каменному столу не я, а другая девушка, может, я и прониклась бы торжественностью момента. Но распростертая на камне лежала я. Я! И я не верила своим ушам. Какая добрая Верховная, об умирающем доме она заботится… Умирающем по ее вине!

— Книга была в доме, когда в него попала молния, — прошептала через силу.

— Значит, она сгорела, — пытливо вглядываясь мне в глаза, протянула ведьма.

А я напомнила о важной особенности:

— Без книги ритуал передачи знаний пройдет болезненно для принимающей и с летальным исходом Для отдающей.

— Я помню, — равнодушно обронила Стелла и приказала властно: — Жанна, подойди!

Это меня добило. Меня не просто уничтожали как ведающую. Меня убивали как человека… Отбирали не только знания, но и жизнь.

Я надеялась всем сердцем, что Верховную остановят, ее решением возмутятся, сказав, что так нельзя поступать. Но нет… Старшие ведьмы других домов делали вид, что так и надо.

Жанна Волкова, в девичестве Кошкина, не выглядела счастливой от того, что вынуждена стать Вороновой, но и перечить не собиралась. Разумная девушка хотела жить. А я была глупой, порывистой и прямой.

И потому, когда Стелла наклонилась, чтобы вывести на моем лбу символ уже кровью своей невестки, я плюнула ей в лицо.