— Ольга, — обращался он к заплаканной девушке, — почему Вы не сказали, что преступник пользовался презервативом?

— Меня никто об этом не спрашивал, — сквозь слезы отвечала она, держа в руках намокший клетчатый платочек, с которого уже начинало капать на пол.

Петров предложил подняться к нему в кабинет и все проследовали туда. Расселись на стульях.

— Ну, а как мы должны доказывать, что он Вас изнасиловал? — разражено спрашивал следователь, — Побоев на Вас нет, ран тоже, одежда не порвана, сперму он выбросил, свидетелей нет. Машину его не запомнили. Может, Вы добровольно решили заняться с ним сексом, а затем обиделись? Может, денег не дал? А нож-то вообще был, или приснился?

Ответом ему прозвучали глухие рыдания девушки в носовой платок, сквозь который она, икая, всхлипывала:

— Был нож, рукоятка костяная, на конце череп…

Петров обнял ее за плечи:

— Не реви, сейчас мы переговорим и что-нибудь придумаем. Иди, посиди в коридорчике. И не плачь, а то придется ведро тебе принести, чтобы отдел не затопила. А лучше езжай домой, чтобы тебе здесь не сидеть. Запиши мне свой телефон. Я в случае необходимости позвоню. Ольга достала из сумочки ручку с блокнотом и, вырвав из него страничку, записала свой домашний номер. После чего, не торопясь, направилась к выходу.

Павел вывел Ольгу в коридор и через минуту вернулся.

— Он же ей ножом угрожал, — говорил Петров, — какие могут быть синяки?

— Похищенные у нее сережки с колечками нашли? Нож изъяли? — спросил следователь. — Вот то-то же!

— Изымем, — поддержал начальника Павел, — дайте санкцию на обыск — найдем!

— Санкцию дает прокурор, — надменно произнес он, — а как я к нему без возбужденного уголовного дела пойду?

— Ну, так возбуди, — недовольно сказал Петров, — на то ты и следователь.

— Вам только возбуди, вы и искать никого не будете, все на нас свалите! — раздраженно произнес Сторублевцев.

— Никого искать не надо! — возмутился Павел, — насильник в клетке сидит. Надо только допросить его и произвести опознание.

— Давайте его сюда, — согласился следователь, — только не трогайте по дороге! Знаю я эти ваши ментовские фокусы.

Трунов вел себя нагло. Узнав, что перед ним следователь прокуратуры, он стал подробнейшим образом рассказывать, как снял на трассе проститутку и занялся сексом прямо в машине. Заплатил, как положено, но она потребовала еще. Тогда он выгнал ее из машины, а она грозила обратиться в милицию.

— Ну, вот видите, — обратился следователь к милиционерам, — как я вам и говорил. Опознание не поможет. Ищите другие доказательства. А пока адью!

Он собрал со стола листки протоколов, сложил их в портфель и вышел из кабинета.

«Видимо, Атосы переродились», — подумал про себя Павел.

Трунов улыбался. Его цыганская физиономия светилась.

— Надругался, так зачем сережки с девчонки снял? Может, она бы и не заявила на тебя! — решил схитрить Павел.

— Какие сережки? — наигранно переспросил Трунов.

— Нож где? — наклонился над ним Петров.

— Какой нож, начальник?

— С костяной ручкой!

— С черепом на конце? — уточнил Сашка. — Так я его потерял уже давно!

— Гнида! — возмутился Петров и ухватил правой рукой шею Трунова. Сжал ее, но тут же отдернул руку и левой нанес ему удар под ребра.

Трунов ойкнул и, пригнувшись, схватился за бок. Через силу улыбаясь, повернул свое лицо вверх:

— Негоже так, товарищи опера! Что вам прокурор сказал — надо доказательства искать!

Петров схватил его за шиворот и поднял со стула. Потащил в дежурную часть и швырнул в комнату задержанных.

— Не сдержался! — вернувшись, стал оправдываться он. — Не надо было за шею — пальцы останутся. Прокуратура лютует, у них тоже свои показатели. Если пожалуется, могут и закрыть для галочки. Есть идея! Помнишь, как он с матерью общался — может, она захочет на время избавиться от сына-садиста.

Через полчаса они уже сидели в квартире Трунова и разговаривали с матерью. Хотя она и была очень зла на Александра, но общалась неохотно. Про нож ничего не знала и золота никакого не видела. Уходя, они оставили свои координаты, чтобы она звонила в случае чего.

Оперативники вышли на улицу и увидели невдалеке Труновскую машину. Окна его квартиры выходили на противоположную сторону, и мать Сашки видеть их не могла.

Павел незаметно стукнул машину ногой по колесу. Сигнализации не было. Двери оказались крепко заперты. Петров поднял обломок кирпича и, осмотревшись вокруг, разбил заднюю форточку салона. Просунув руку, открыл дверь. Вместе они начали обыскивать каждый сантиметр.

— Что вы там лазаете в чужой машине? — кричала с балкона третьего этажа толстая бабка, — сейчас милицию вызову!

— Мы и есть милиция! — закричал ей в ответ Петров. — Кто-то форточку разбил в машине, вы не видели? Давно смотрите в окно? Как Ваша фамилия? Скажите номер квартиры, мы к Вам сейчас поднимемся…

— Не надо мне никаких милиционеров, — забурчала бабка, закрывая балкон, — еще не хватало ко мне всяким приходить…

Ни золота, ни ножа, ни использованного презерватива в машине они не нашли.

Трунов продолжал сидеть в обезьяннике. Боль прошла, и он снова улыбался, видя недовольные лица оперов.

— Бери его к себе, — сказал Петров Павлу, — и все, что он скажет, фиксируй на объяснение.

— Ладно, начальник, — заходя в кабинет, произнес Сашка, — дай сигаретку закурить! Ты вроде недавно здесь работаешь, вижу молодой еще, не оперившийся. К другим у меня веры нет. Если все скажу, отпустишь?

Павел недоумевал. Он внимательно посмотрел на задержанного, увидев в глазах того насмешку. На мгновенье подумал, что здесь какой-то подвох:

— Как же я тебя отпущу, если ты девушку изнасиловал? Могу только ходатайствовать о смягчении наказания за чистосердечное признание.

— Нужно мне ваше смягчение, — отмахнулся Трунов, усмехнувшись, — чистосердечное признание смягчает наказание, но увеличивает срок! Пиши, начальник!

Он закурил протянутую Павлом сигарету. Сам Павел не курил, но всегда держал в столе пачку для наведения контакта с собеседником. Достав чистый листок бумаги, стал записывать.

Покуривая, Трунов рассказал, как взялся подвезти незнакомую девушку. В процессе общения у него возникло желание вступить с ней в сексуальные отношения, но поскольку девушка не соглашалась, ему пришлось достать нож. После чего он снял с нее цепочку, браслетик и два кольца с перстнем. Увлекшись рассказом, он описал похищенные вещи, затем перешел к нижнему белью девушки, рассказал про родинку в интимном месте, сообщил, что особенно ему понравился брелок на одной из цепочек. Умолк, как только открылась дверь кабинета.