бы за деньги с кем-то поговорить о ситуации, в которой я внезапно очнулась. И как было, оказывается, просто, когда я отстранилась от всего мира и ушла под ледяной панцирь. Какого черта я решила нос свой высунуть, зубки-то оскалить и обратить на себя внимание?

— Прости, что напугала, — улыбаюсь Инге и покидаю кухню.

Подхватываю телефон со стола, сажусь и набираю дядю. Вслушиваюсь в гудки, поглаживая колено.

— Да, Викусь?

— У меня есть вопрос на засыпку.

— Слушаю, — голос дяди становится тверже.

— Ты понял, что я влюбилась в Валерия?

— Да, — коротко отвечает и хмыкает.

— Серьезно?! — возмущенно охаю я. — А почему мне не сказал?

— А что бы ты мне ответила?

— Что ты идиот, — подпираю лицо кулаком.

— Я не люблю быть идиотом даже на словах, — дядя зевает. — А ты когда это поняла?

— Вчера!

— И что думаешь?

— Ничего не думаю, — закрываю глаза. — Знал, наблюдал и ничего не делал.

— Кстати, фотографии готовы. Их тебе мой помощник закинет через пару часов. Соня там просто прелесть получилась. Из всех самая красотка.

Глава 36. Юный и дерзкий

Моя жена все еще подросток в душе. И другого ждать от нее не стоило, учитывая ее опекуна дядю Юру. Обескураживает своей непосредственностью, эмоциональными всплесками в самые неожиданные моменты. Да ни одна женщина на меня голого так не смотрела, и это учитывая тот факт, что близость между нами была. И она еще родила от меня ребенка. Ей Соню не ветром задуло.

Вдох и выдох. Надо сосредоточиться и успокоиться, чтобы не поддаться желанию вернуться в дом, повалить Вику на стол, сорвать провокационное платье, которое подчеркивает тонкие ключицы. Что-то мне подсказывает, не оценит моя жена подобного агрессивного порыва. Ей подавай невинные поцелуйчики, которые я давно оставил в своей юности. Не спорю, заводят, что аж дым из ушей, но за ними должны последовать стол, разорванная одежды и крик. Крики Вики.

— Черт, — сжимаю кулаки и закрываю глаза.

Несколько минут медитирую и выезжаю за ворота. Отвлекаюсь на дорогу, светофоры, знаки, и возбуждение отпускает меня, однако только стоит зацепить мыслями образ моей ненаглядной жены, как меня начинает накрывать.

— Да куда ты прешь, урод?! — рявкаю я на белый хэтчбек, который нагло меня подрезает, и бью ладонью по рулю.

Нагнать, вытащить из машины и отмудохать. Из меня прет агрессия. Вдох и выдох. Вдох и выдох. Все внимание на дорогу и тихую музыку. Я спокоен и умиротворен, но это не помогает.

Всю дорогу я-то рычу, то клокочу, то матерюсь, и неважно: соблюдают или не соблюдают правила дорожного движения другие водители. Меня всё бесит, раздражает и нервирует.

С ругательствами и матерками паркую машину во дворе унылой многоэтажки. Пять минут сижу в тишине, затягиваю галстук и выхожу. Ничего примечательного. Типичная детская площадка, газончики с печальными полудохлыми цветами. В принципе, неплохо. Не бизнес-класс, конечно, но чистенько, дворник сердитый метет крыльцо у одного из подъездов.

— Какая тачка, — в нескольких шагах останавливается на электросамокате угловатый подросток с огромным красным прыщом на носу. Переводит на меня взгляд. — А я тя тут не видел раньше.

— Шуруй отсюда.

— Я бы тебя по тачке запомнил, дядь, — щурится. — К шкуре что ли какой приехал?

Я молча приподнимаю бровь. Улыбается, обнажая крупные зубы в брекетах.

— Я даже знаю к какой.

— Да ты что?

— Ага, — трет нос. — Вчера угорали над телкой, которая устроила тут шоу со слезами, криками на грузчиков и жалобами подружке по телефону. Задница у нее, конечно, огонь. Мы заценили.

Тужится, нарывается на неприятности и играет уличного альфача, брекеты которого оплатили его родители.

— А че ты ее сюда-то притащил, — окидывает меня оценивающим взглядом, затем кивает на машину. — При деньгах же. Или ты просто водила?

— Не твоего ума дело, — прячу руки в карманы и неторопливо шагаю ко второму подъезду.

— А зовут-то ее как? — едет за мной.

— Так понравилась?

— Я могу за отдельную плату палить, будет ли еще к ней кататься на рандеву.

— Ты и такие слова знаешь?

— Я так-то умный, — хмыкает. — Пять тыщ в неделю, дядь, и будешь обо всем в курсе. Двадцать за то, чтобы морду начистить новому хахалю.

— Ты-то и начистить? — удивленно оглядываюсь.

— Так я не один буду. По пятере на каждого, — уходит на самокате влево и резко равняется со мной. — У меня все продумано.

— А потом на малолетку загремишь, — сворачиваю к подъезду, — а тем, у кого брекеты там тяжко.

Недовольно фыркает:

— Ну, как знаешь, дядь, но твою телку тут без внимания не оставят.

— Пусть кроме внимания готовят чемодан денег, — притормаживаю у железной двери.

— Подтверждаешь, что все бабы продажные?

— Не все, но с теми, кому не интересны деньги, — оборачиваюсь, — сложно.

— Короче, бабки рулят, — недовольно подытоживает мой юный друг. Чешет щеку и торопливо проговаривает. — Код от домофона: звездочка, решетка один один четыре два, если опять не поменяли.

Набираю продиктованную комбинацию. Раздается тихий писк и дверь открывается.

— Благодарю.

— Ты, короче, подумай о моем предложении, — медленно едет мимо крыльца и косит на меня взгля. — У меня здесь есть надежные люди.

— Катись уже отсюда, мамкин гангстер, — провожаю его обескураженным взглядом. — И на самокате своем не гоняй.

— Кстати, ты тачку припарковал там, где особенно любят гадить голуби, — оглядывается. — Место поэтому свободное.

Перевожу взор на машину и меланхолично наблюдаю за тем, как над ней пролетает сизый голубь и сбрасывает снаряд мне на капот. Ну, не бежать же мне за ним с криками и оскорблениями. Это всего лишь птица. Наглая, мерзкая и противная птица.

— Я же говорил, — ржет, как конь, и к машине летит второй голубь. — Ща тебе устроят массированную бомбардировку.

Скрипнув зубами в бессилии перед крылатыми созданиями, захожу в подъезд. Жду лифт, который прибывает со зловещим скрипом. Вот будет номер, если я еще ко всему прочему застряну между этажами, но доезжаю до места назначения без происшествий, внимательно изучая рекламу на стенах кабинки.

У двери новой обители Лады стою около минуты.