Я так давно не чувствовала близость Медведя, что сейчас теряюсь как никогда. Наступаю ему на ноги, негромко чертыхаюсь. Краснею, злюсь на саму себя.

Его вкусный запах дурманит голову. Тепло и мощная мужская энергетика обескураживают. И вроде бы ничего интимного мы не делаем — бывало и откровеннее. Но чувства где-то на грани.

— Руслан тебя не обижал? — вдруг интересуется Басаргин.

— Нет. А что? Может?

— Легко. Осторожнее с ним, ладно?

Ты тоже меня обидел. Очень и очень сильно.

— Рус милый и весёлый. С ним интересно. Он предлагал отвезти меня домой.

— Поедешь?

Я слегка отшатываюсь и заглядываю в глаза Медведю. Они темнеют, становятся синими-синими. Гипнотизируют, распаляют.

Не знаю, как мы смотримся со стороны, — я об этом почему-то не думаю. Только смотрю на губы напротив и мечтаю хотя бы когда-нибудь их коснуться. Легко, невесомо и очень-очень нежно.

Смаргиваю, мысленно одёргиваю себя. Басаргин чужой мужчина. Сегодня ночью его губы будут ласкать рот моей сестры.

— Поеду, — отвечаю тихо.

Глава 25

***

Бах! Яркий взрыв фейерверка, затем ещё один.

Небо рассыпается разноцветными множественными огоньками-искрами. Красиво, завораживающее.

Сердце сжимается, дыхание перехватывает. На каждый последующий взрыв я то и дело непроизвольно вздрагиваю. Это неконтролируемо.

— Не любишь салюты? — замечает Руслан.

— Люблю, но боюсь.

— Почему? Есть какая-то предыстория?

— Долго рассказывать, — отмахиваюсь я.

— Мы вроде никуда не торопимся.

Я кутаюсь в тонкую кожаную куртку и смотрю в небо. Старательно избегаю взглядов в сторону Кати и Миши, но боковым зрением все равно отмечаю, что они обнимаются. Как настоящие влюбленные. Как жених и невеста. Будущие супруги. В области сердца при этом ощутимо покалывает. Я яростно ревную. Её к нему. Его к ней. Сумасшествие какое-то. Тем не менее я никогда не видела сестру настолько счастливой.

— В одиннадцатом классе мы с друзьями отмечали Новый год, — рассказываю Руслану, чтобы отвлечься. — Сначала тусовались дома у одноклассника, затем собрались и вышли на улицу. Кто-то предложил запустить фейерверк. Взяли с собой алкоголь, закуски. Недолго думая, мы поднялись на гору, чтобы подальше от людей. Оказалось, что фейерверк был самодельным — металлический цилиндр, в который ребята поместили нитроцеллюлозную пленку. Позже оказалось, что этот материал очень быстро нагревается и для подобных целей категорически не подходит. Но тогда… Один из парней поджег фейерверк с помощью бенгальского огня, и в считанные секунды металл взорвался в его руках. Осколки попали в голень и пах. У парня хлынула кровь, но так как мы находились на горе, связь была плохой и не сразу получилось дозвониться в скорую. Приехавшие медики не смогли помочь моему однокласснику — он умер от потери крови.

— Жуткая история, — соглашается Руслан. — Я вполне понимаю твои эмоции.

— У меня теперь при каждом взрыве сжимаются внутренности. Перед глазами кровь, крики и слёзы.

Руслан подходит ближе и ненавязчиво берёт меня за руку. Видимо, чтобы поддержать и успокоить. Улыбаюсь ему в ответ и даю понять, что все в порядке. Я выдохнула, а фейерверк перестал взрываться.

Секундой позже перевожу взгляд на Медведя. Он закинул руку на плечо моей сестры. Обнимает её и смотрит куда-то в сторону. На его фоне Катя кажется совсем тонкой и изящной. Хрупкой фарфоровой статуэточкой. И все же они замечательно смотрятся.

Руслан рассказывает мне свою историю, связанную с фейерверками — менее кровавую, конечно же, а я не могу оторваться от Медведя. Очень сложно, почти нереально. Точно так же было, когда мы танцевали в ресторане. Песня закончилась, а я стояла, прижавшись к нему, и жалела о том, что не могу управлять временем. До бесконечности отматывала бы его назад.

Катя что-то говорит Басаргину. По всей видимости, очень смешное, потому что он коротко смеется и слегка запрокидывает голову. Сердце покрывается тонким слоем инея. Сестра встает на носочки, тянется к его губам и нежно целует. И тогда я наконец отворачиваюсь. Представляя их наедине, я свожу колени, ощущая острый прилив неконтролируемого возбуждения.

— Руслан, я бы хотела уехать домой, — обращаюсь к своему новому знакомому. — Ты оставайся — вечер только начался.

— Я отвезу. Обещал же.

Мы подходим к Кате и Мише, чтобы попрощаться. Сестра обнимает меня на шею и радуется тому, что я уезжаю не одна, а в компании мужчины. Просит отписаться, когда буду дома.

Я забираю сумку из гардеробной, выхожу на улицу. Там уже ждёт меня такси, возле которого курит Руслан. Он просит прощения, что не на личном авто, — по глупости попал в аварию незадолго до концерта.

Всю дорогу мы довольно живо общаемся на заднем сидении. Время пролетает незаметно, я отвлекаюсь и расслабляюсь в компании мужчины. Но о том, чтобы в омут с головой как с Медведем, — такого нет даже в мыслях.

— Оставишь мне свой номер? — спрашивает Руслан, когда такси останавливается у подъезда. — Если нет — я все равно возьму его у Катьки.

Смеюсь в ответ и все же диктую номер. Руслан делает дозвон. Прощаемся мы на замечательной тёплой ноте и договариваемся сходить на свидание.

Уже в подъезде меня накрывает. Вроде бы все складно и логично — я развеюсь, погуляю. Рус интересный и весёлый мужчина, который поможет мне забыть Медведя раз и навсегда. Через месяц у него свадьба с моей сестрой, и пускать слюни на жениха во время торжества будет по меньшей мере ужасно и неправильно. Но на душе все равно тяжело, словно привязали многотонный булыжник.

Открыв ключом входную дверь, я попадаю в прихожую. Сразу же улавливаю обалденные съедобные запахи. М-м!

Снимаю обувь, бросаю сумку с одеждой в прихожей. Захожу на кухню и замечаю у плиты папу. В нашей семье он единственный обожает готовить и может колдовать над блюдами часами. Получается всегда шикарно!

— Привет рыжим! — громко здороваюсь.

Отец оборачивается, улыбается.

— Привет конопатым. Как прошёл концерт?

— Хорошо. А где мама?

— Отпустил её с подругами в караоке.

— Идеальный мужчина! И где найти такого мужа, как ты, пап?

Мама часто рассказывала нам с сестрой о разнице первого и второго брака. Если в первом сложно было дышать, то второй раскрыл в ней настоящую женщину. Не ту, которая должна сутками стоять у плиты и подчиняться мужчине. А ту, которая имеет права и свободу.

— Мой руки — будем ужинать, — командует папа. —