Заледеневшее сердечко тает и нагревается, стоит только папе выразить ко мне свою любовь.

Мою руки, переодеваюсь. Выхожу в гостиную, а там уже накрыт ужин. Боб-гуляш — традиционное блюдо венгерской кухни с копчёностями, фасолью, картошкой и сладким перцем. Папа колдовал над ним весь свободный вечер.

— Безумно вкусно! — хвалю его.

— На десерт ягодный пирог.

— Я уже учуяла аромат. Не терпится попробовать.

Сытые и довольные мы сидим перед телевизором и смотрим старую американскую комедию. Папа заливисто смеется, я подхватываю, хотя сюжет проходит будто мимо меня.

— О чем задумалась, Алис? — интересуется он, каким-то чудеснейшим образом считывая моё настроение.

— Да так… Пап, а у тебя была когда-нибудь запретная любовь? Когда нельзя, но очень хочется?

— Была, конечно. У кого её не было?

— И как ты это пережил?

— Никак. Наплевал на всех, пошёл по головам. Отвоевал твою мать и счастливо зажил с ней. Потом родилась ты, и моё счастье увеличилось во много-много раз.

Я опускаю голову ему на плечо и зажмуриваюсь, чтобы не расплакаться.

— А если не получится идти по головам?

— Значит, не такая сильная любовь.

— Может, просто другие обстоятельства? Например, не хочется делать больно третьему человеку, потому что он тоже тебе безумно дорог?

Папа заглядывает в моё лицо, хмурится. В добрых зелёных глазах мелькает что-то отдаленно похожее на осуждение. Я пугаюсь, сердечный ритм зашкаливает. Держусь изо всех сил, чтобы не выдать себя.

— Это ты о ком, Алис? — спрашивает папа.

— Не о себе, конечно же. Я говорила тебе, что как минимум до тридцати лет не планирую влюбляться.

— Ладно.

Отец шумно выдыхает, а моя чувствительная кожа сплошь покрывается алыми пятнами. Не знаю, поверил он или нет, но оставшуюся часть вечера мы не трогаем подобные темы.

Глава 26

Михаил

Смерть сестры здорово выбила меня из колеи два года назад.

Она всегда хотела жить. Возможно, даже больше, чем я и всё моё окружение вместе взятые. Яркая, смелая, весёлая. В глазах неизменный озорной блеск. Язык подвешен, впереди много планов и идей: посетить вулкан на американском континенте, покорить волны океана на доске для серфинга и обязательно прыгнуть с парашютом. Она показывала мне весь список, но это то, что я лучше всего запомнил.

Наташа не любила сидеть на месте и часто вляпывалась в неприятности. По мелочам. Родители до сих пор не знают и части того, чего знал о ней я. Мы были близки, несмотря на разницу в возрасте.

Это уже потом сестра переехала в другой город, связалась с дурной компанией и впервые попробовала нюхать. Изменений в её поведении не замечал никто. Ни я, ни родители. Они пропадали на работе, занимались собой и много путешествовали.

Моя карьера на тот период стремительно шла в гору. Я перевелся в областную прокуратуру на должность первого заместителя руководителя. Ответственность, ни минуты продыху. Времени на встречи с Наташей оставалось все меньше и меньше.

И если раньше она часто звонила с криками: «Миш, тут такое случилось! Послушай, что расскажу!», то в последние месяцы до того, как остановилось её сердце от передозировки, наше общение несложно было пересчитать на пальцах одной руки. Наташе было двадцать, когда всё случилось. И никого из родных не было рядом. Никого, кто протянул бы ей руку помощи.

О смерти Наташи я узнал спустя два дня. После того как она перестала отвечать на мамины звонки — набрал знакомым. Квартиру, где обитала сестра, взломали правоохранительные органы и обнаружили окоченевшее тело.

Присев на корточки, я кладу букет из белых гортензий на её могилу, ощущая, как грудную клетку сплющивает тяжелой бетонной плитой. Корю ли я себя за случившееся? Каждый чёртов день.

Поднимаюсь на ноги, отхожу в сторону. Достаю пачку сигарет и закуриваю. Сегодня у Наташи день рождения. Должен был быть. Если бы не ебучая наркота, то сестре исполнилось бы двадцать два года. Это немногим больше, чем сейчас Алисе.

Я понятия не имею, почему вспоминаю Рыжую ведьму. Возможно, потому что когда я увидел её на трассе — одинокую и потерянную, то понял, что не смогу проехать мимо, уж больно она напоминала мне Наташу. В зелёных глазах присутствовал точно такой же озорной блеск. Наверное, не хотелось, чтобы он угас.

В последний раз смотрю на фотографию сестры, высеченную на гранитном камне. Грустно усмехаюсь и направляюсь на выход из кладбища. Когда удастся приехать сюда в следующий раз — понятия не имею. Впереди переезд, новое место. В лучшем случае нужно будет отработать не меньше, чем полгода, прежде чем вырваться в отпуск.

Минут через тридцать я попадаю в кабинет. С тоской смотрю на стопку «контролей» и нерассмотренных жалоб. Не могу сказать, что меня всегда влекла эта работа. До четвертого курса юрфака, когда в перечне предметов появился «Прокурорский надзор», — я слабо представлял, чем занимается это учреждение и почему все так боятся людей в синей форме. После долгих уговоров отца, который заверял меня в том, что прокуратура — лучшее место на земле, я сдался и в конце пятого курса отнёс документы в отдел кадров.

До восьми вечера я устраиваю себе перекур всего два раза. Последние недели выдались нервными и напряженными. А ещё монотонными. До переезда в столицу нужно завершить два крупных дела. Одно касается местного рынка, где незаконно вывели из собственности торговый комплекс, и второе — связанное с тендером городского управления капстроительства. Последние пытались сторговаться и решить вопрос полюбовно. Караулили на работе и у дома. Когда осознали, что замять нихера не получится, — перешли к угрозам. Обычно людям заранее хватает ума осознать последствия… Этим же придуркам пришлось пояснить детально.

Еду по вечернему городу и набираю номер Катерины. Идёт один гудок, второй. На третьем я нетерпимо бросаю мобильный на заднее сидение. Слышу, как перезванивает буквально через минуту, но я уже не отвечаю. Открываю ворота, заезжаю во двор элитного комплекса.

Можно было съехаться с Катериной гораздо раньше, но так получилось, что каждому из нас это было жутко неудобно. Я люблю поспать утром — ранний подъем подобен каторге. Именно поэтому я приобрел жилье неподалеку от работы. Десять минут, и я на месте. Из квартиры Кати время на дорогу увеличивается минимум в шесть раз.

Открываю металлическую дверь своими ключами и попадаю внутрь квартиры. Катерина не теряется, выходит встречать меня в шёлковой пижаме.