— А документы у вас с собой?

— Да, они при мне.

— Вот тут Антон написал, — она показала на записку, — что я должна посмотреть файл, контракт от 27 ноября и прилагающиеся к нему документы.

— Пожалуйста. — Я вытащил папку, раздумывая, отдавать ли ее полностью или вытащить только те листы, которые касались контракта. Но все же решил отдать все вместе. Зачем мне конспирироваться?

Жанна взяла папку, расшила ее, вытащила несколько страниц и вышла из кабинета, сказав, что ей нужно снять копии. Минут через пять она вернулась и вложила оригиналы документов на место.

— Мне нужно пару дней, чтобы все это изучить и проверить, — сказала она.

Я кивнул и хотел уже встать и попрощаться, но неожиданно Жанна спросила:

— Скажите, а вы какими делами занимаетесь?

— Я? Чисто уголовными. Правда, у меня есть пара коммерсантов, которых я консультирую, но в основном, так уж получилось, я занимаюсь уголовными делами. А вы?

— А я, наоборот, — чисто гражданскими. Точнее, корпоративным правом и делами, связанными с бизнесом. Веду несколько фирм, в том числе и нашего общего подопечного.

— Ну и как, вам нравится?

— В принципе нравится. Но это все равно лучше, чем ходить в тюрьму.

— Да, посещение следственного изолятора — дело не из приятных! У меня был момент, когда я посещал Бутырку в период обострения там инфекционных заболеваний, и все время я подхватывал что-нибудь и заболевал.

— Вот-вот, поэтому я и не хочу это делать!

— Но зато у вас арбитражи, которые вечно откладываются, тянутся…

— Совершенно верно… У меня сейчас дело очень интересное. Но это не связано с Антоном, конечно. Короче, я бы хотела с вами посоветоваться.

— Пожалуйста! Но я ведь специализируюсь на уголовном праве…

— Вот это мне и нужно.

— А что за дело?

— Суть его в следующем. Мой знакомый был женат. Жили они в ближнем Подмосковье, в районе Одинцова. У матери жены была небольшая фабрика. Мой знакомый вложил туда деньги, чтобы иметь свою долю. Они расписали фабрику пятьдесят на пятьдесят, то есть пятьдесят процентов имела мать, а пятьдесят — он. Сейчас у них идет бракоразводный процесс. Конечно же, делят имущество — акции фабрики. Я — доверенное лицо. Там идут какие-то разборки. Мать наняла местных бандитов, наверное, свою «крышу», которые стали угрожать и мне. Они уже узнали, где я живу, пару раз звонили по телефону, а однажды просто встретились со мной. Я хочу у вас спросить: я могу написать заявление, что мне угрожают?

Я пожал плечами:

— Написать-то вы можете, конечно. Но для милиции этого будет мало. Вот если бы они совершили в отношении вас какие-то действия, тогда это бы возымело эффект, дело было бы возбуждено. А так — боюсь, что в нашей стране это не будет основанием для возбуждения уголовного дела. А вы что хотите-то?

— Я хочу, чтобы они оставили меня в покое. Я не знаю, может быть, они просто пугают меня и за этим ничего нет, но, знаете, береженого бог бережет!

— Ну а платят-то хоть нормально за такую головную боль, которая у вас возникла?

— А вот это следующий момент. Вначале мы договорились об определенном гонораре. Я около четырех месяцев занималась его делом. Затем неожиданно мой доверитель, — Жанна сделала паузу, — то есть клиент, вдруг отказался от своей доли и предлагает, чтобы я у него за смехотворную сумму эту долю, точнее, акции, принадлежащие ему, выкупила. В общем, я соблазнилась, выкупила. И как только я это сделала, тут же начались наезды. Понимаете?

— Понимаю, — ответил я, — но пока не представляю, что вам можно сделать. Может быть, обратиться к Антону? У него, наверное, остались какие-то люди на воле. Может быть, они сумеют поговорить с этими бандитами на своем языке?

— Нет, боже упаси! Я не хочу впутывать Антона в это дело. У него и так забот хватает, — сказала Жанна, похлопав по столу, где лежали бумаги. — Ладно, что-нибудь придумаем. Мне кажется, что все это несерьезно.

Я покинул офис, договорившись, что через два дня заеду к ней за результатами.

Через два дня я снова был в офисе «Фемиды». Набрав с проходной номер телефона Жанны, я услышал незнакомый голос.

— Мне Жанну Перепелкину, — сказал я.

— А вы по какому вопросу?

— Я ей бумаги оставлял, мне нужно ответ получить.

— А вы кто? — настороженно спросила женщина.

— Я адвокат.

— А фамилия ваша как?

Я назвал фамилию.

— Одну минуточку, я сейчас выпишу вам пропуск.

Вскоре я был у знакомой двери. Войдя в приемную, я обратился к секретарше:

— Как же мне Жанну Перепелкину увидеть?

— Это вы снизу звонили? — спросила девушка. — Вы адвокат? Можно ваши документы?

— Конечно. — Я достал свое удостоверение и показал секретарше.

— Жанна для вас бумаги приготовила. — Девушка стала рыться в столе, отыскивая нужные документы.

— А где она сама? Она жива-здорова? Ее мобильный не отвечает…

Девушка подняла на меня взгляд, словно решала, говорить ли мне причину отсутствия Жанны или нет. Но, вероятно, посчитав, что сказать можно, она полушепотом произнесла:

— А вы ее хорошо знаете?

— Конечно, — соврал я. Мне было интересно, где же Жанна, что случилось.

— Вы знаете, у нас несчастье произошло… Вчера на Жанну напали, около ее дома, и она была жестоко избита. Сейчас она в больнице. Но она просила никому не говорить номера больницы, поэтому, если вам что-то срочно нужно ей передать, вы можете оставить свой телефон.

— Но она, наверное, скоро появится?

— Боюсь, что нет. Там очень сложные дела закрутились. Думаю, что месяца три-четыре ее не будет.

«Вот они, — подумал я, — спокойные гражданские дела и арбитражные процессы! Адвокат избит и находится в подполье, а потом, видимо, подастся в бега… Не ожидал я, что так получится!»

Когда на следующий день я пришел к Антону Рубашкину в следственный изолятор, то не стал рассказывать ему о приключениях, случившихся с его доверенным адвокатом, а просто передал все бумаги.

Антон внимательно просмотрел их, прочел все пометки, которые сделала Жанна, и одобрительно кивнул.

— Молодец, хорошо работает баба! Все сделано верно. Ну что, — обратился он ко мне, — мой банкир с Кипра приехал. Надо бы вам с ним встретиться. — Антон сел писать записку. Но записка получилась длинная, на три страницы. Наконец он закончил и передал ее мне.

— Антон, — сказал я, убрав листки в папку, — ведь скоро суд, через четыре дня. Надо как-то определиться по поводу защиты.

Антон понял, что ему пора принимать решение.