В дверь постучали.

– Да? – Лада постаралась, чтобы ее голос звучал как можно более естественно.

– Лада Сергеевна, пришло время для уколов! – Раздался бойкий голос медсестры. – Я могу войти?

– Конечно, заходите.

Лада постаралась принять доброжелательный вид, на лице не было ни грамма смущения, что ее застали с бывшим любовником. Хотя какой он бывший?!

– Я не помешала? – Светлана улыбнулась Андрияшу светлой и невинной улыбкой, на что тут же получила в ответ такую же.

– Нет, конечно! Я уже ухожу. Присмотрите, пожалуйста, за нашей пациенткой. – Он кивнул вмиг порозовевшей Светлане. – Лада, потом договорим.

Он вышел, задвинув за собой двери, и женщины остались наедине.

– Я правда не помешала? – снова задала вопрос Света. – Лада Сергеевна, я не хотела нарушать…

– Вы ничего не нарушили. Не придумывайте. – Лада решила задушить в зародыше эту детскую попытку вывести ее на разговор. – Просто делайте свое дело.

Света вспыхнула, поджала губы и как-то совсем уж недобро посмотрела на Ладу. Но той не было никакого дела до обиженной девушки и ее уколов.

Ссора с Разумовским много чего заставила ее вспомнить. Хотя Лада до конца ничего не забыла и не простила. Боль не прошла, а сейчас ее старая рана беспощадно полыхала.

– Совсем девчонка еще. – Лада то ли слышала этот женский голос у себя над головой, то ли это ей снилось. – И одна. Никто к ней за эти дни не пришел, не навестил.

– Не жалей! – Другой женский голос, намного более жесткий, показался Ладе смутно знакомым. – Спят с кем попало, дурехи, не следят за собой, а потом под нож ложатся.

– Она очень хотела сохранить ребенка, – неуверенно проговорил первый голос. – Зря ты так.

– Да мне нет дела, я уже домой собираюсь. Ты к ней заглядывай, а когда очухается, врачу скажи.

Лада пошевелилась и тихо застонала. Глаза слипались, она силилась их открыть, но тщетно.

– О! Ты глянь, от наркоза уже отходит. Кулакова? Вы меня слышите?!

Лада с трудом разлепила глаза и непонимающе посмотрела на двух женщин в белой медицинской униформе. А потом все вспомнила. И снова застонала.

– Ребенок? – спросила, хотя и так все поняла.

Ей не ответили, молчала даже та, с сухим неприятным голосом, которая собиралась домой. Лада отвернулась.

– Да не переживайте вы так! – голос был полон сочувствия. – Да вы еще не раз и не два родите. Молодая и здоровая. Вся жизнь впереди. Хотите, я доктора позову?

Лада ничего не ответила, она снова провалилась в пустоту. Однако ненадолго, очень скоро боль ее потери заставила открыть глаза.

Ее ребенка больше нет.

Лада не верила в это, не могло же все вот так…

Ей резко стало хуже в понедельник, когда она поругалась с Разумовским. По телефону, конечно, ведь он до сих пор не вернулся. Его драгоценная мамочка не знала, что он всего на три дня, вот и наприглашала родственников на месяц вперед. Они ссорились, он кричал в трубку, что всего на пару дней задержится, но может бросить всю родню и примчаться к ней. Она тихо говорила, что ей не нужны его жертвы и что она прекрасно со всем справляется. И даже токсикоз прошел (вранье), видимо, потому что его нет рядом. И тут его прорвало…

Он бы все равно не успел, даже если бы приехал, убеждала себя Лада, пытаясь сфокусировать свой взгляд на белом потолке. Все произошло слишком быстро. Хотя врачи боролись, и Лада тоже боролась. Она хотела его, не знала, как будет его воспитывать, но его точно не бросит. А теперь его нет…

Автоматический женский голос что-то говорил по-польски. Скорее всего, что абонент недоступен. Лада набирала его номер уже третий раз за этот час. Ну где же он?! Не мог же на нее так обидеться, что отключил мобильный.

Лада была готова на все, лишь бы просто услышать его голос, чтобы он сказал, что уже вылетает и к вечеру будет с ней, чтобы он так же, как и она, скорбел по их ребенку, который ушел от них, так и не родившись. А еще чтобы сказал, что любит ее больше жизни и что у них обязательно будут дети.

Лада не сразу вспомнила, что Андрияш однажды записал ей в мобильный свои номера в Кракове, а еще домашний его родителей. Вот по нему ей и ответили.

– Полина Андреевна? – тихо произнесла девушка имя своей будущей свекрови. – Здравствуйте. Это Лада.

– Лада? – Разумовская не скрывала своего удивления. – У тебя что-то случилось?

В других обстоятельствах девушка никогда не стала бы звонить в этот дом, людям, которые не дали ей и шанса им понравиться.

– Да… то есть нет. – Лада не хотела рассказывать про свою боль матери Андрияша, полагая, что та лишь рада будет потере ребенка. Да она и не скрывала, что не хочет становиться бабушкой.

– Тогда зачем звонишь? – быстро спросила Разумовская, не давая Ладе возможности сказать что-то еще.

– Я… я хочу поговорить с Андрияшем, – медленно произнесла девушка, молясь только о том, чтобы ее любимый находился сейчас в доме своих родителей. – Я не могу до него дозвониться.

– И поэтому ты звонишь? Лада, он вернется через несколько дней. Может, дашь ему, наконец, возможность побыть с теми, кого он любит?

«А меня, что, он не любит?» Ладе хотелось кричать на эту холеную даму, которая никогда не упускала момента, чтобы кольнуть, унизить девушку своим пренебрежением.

– Я его не заставляю возвращаться. – Гордость не позволила Ладе сказать Полине Андреевне все, что она думает. – И не держу при себе.

– Ну конечно, – вздохнула почти свекровь и тут же едко добавила: – И поэтому он весь расцвел, едва в семью вернулся. Как будто на свободу из клетки выпустили.

Лада закусила губу – слушать такое было неприятно, прежде Разумовская так себя не вела. Правда, раньше они и виделись-то всего несколько раз и обычно в присутствии Андрияша или его отца.

– Так его нет у вас? – Она проглотила обиду, думая лишь о том, сможет ли поговорить с Андрияшем. Она ведь за него выходит замуж, а не за его семью.

– Нет, конечно. Я его не видела уже несколько дней. У него своя квартира, а где и с кем он проводит время, мне не докладывает.

– А как же… – Она замолчала.

Вот тут бы ей и положить трубку – ведь Андрияша нет, и ничего хорошего ей эта женщина не скажет. Она Ладу и за человека не считает.

Не успела.

– Послушай, Лада. Раз уж ты позвонила, то давай, наконец, нормально поговорим.

– Нормально?

Ей снова захотелось нагрубить этой женщине. Так, чтобы она запомнила на всю жизнь. Разумовская при каждой встрече пеняла Ладе то на отсутствие образования, то на неумение вовремя промолчать, поправляла ей ударение в словах, а то задавала такие вопросы про родителей, что девушка готова была сквозь землю провалиться.