Отдел состоял из трех человек, не считая меня: двое молодых парней, братья Антонио и Эстебан Гонсалес, и молодая симпатичная метиска Лаура Хорхе, которая выполняла обязанности и машинистки, и ответственной за почту и переписку. Забегая вперед, скажу, что едва не случилось так, что она стала моей любовницей.

Был теплый ноябрьский вечер. Мы закончили еще один суетливо-напряженный рабочий день. Гонсалесы сразу же смотались. Я всегда уходил последним. А Лаура задержалась с сортировкой вечерних биржевых сводок.

– Я ухожу, – сказал я ей, поднимаясь из-за стола. – Ты остаешься?

Она подняла на меня большие темные глаза и заморгала пушистыми ресницами.

– Одну минутку, шеф. Я уже закончила.

Мы вышли вместе. Было еще довольно светло. И мы не спеша зашагали по Сан-Мартин, одному из центральных районов, где располагался наш офис.

– Как насчет чашки кофе или виски с содовой? – Она сама сделала первый шаг.

Мне нравилась Лаура и как работник, и как женщина (до определенных границ, конечно). Высокая, гибкая, с рассыпающейся по плечам копной черных, слегка вьющихся волос и бронзовой от загара, гладкой кожей, она была типичной метиской.

Отказываться было неудобно. Ну не съест же она меня в самом деле.

– Кофе, пожалуй, – согласился я и поинтересовался: – Куда зайдем?

– Я знаю один уютный ресторанчик. Здесь недалеко. – Она стрельнула глазами, улыбнулась, довольная собой и моим ответом, и уверенно потащила меня в сторону района Баррис Норте.

Что она себе там нафантазировала или на что рассчитывала, я не знаю, но мне стало смешно.

Ресторан «Ла Белла» оказался маленьким уютным заведением, на удивление скромно заполненным посетителями. Наверное, сюда захаживали в основном постоянные клиенты. Владелец поспешил нам навстречу, широко улыбаясь Лауре как давней знакомой, а мне приветливо пожимая руку.

– Сеньор у нас впервые, – не то вопросительно, не то утвердительно произнес он слегка картавым, но приятным голосом.

– Это мой новый начальник, сеньор Алессандро. Эмигрант из России, – представила меня Лаура. – А это мой дядя, Пепе. Пепе Хорхе. Он владелец этого ресторана.

– О! Вы русский! – Пепе уставился на меня, как на редкий музейный экспонат.

Чтобы как-то прервать возникшую немую сцену, я вежливо заметил:

– У вас очень милое заведение.

Хозяин довольно закивал, переводя взгляд с Лауры на меня.

Лаура уверенно прошла к уединенному ютившемуся в нише столику. Определенно, она здесь часто бывала. Я последовал за ней.

На столике тотчас появились две чашки дымящегося кофе, маленькие бисквитные пирожные и два стакана тонкого стекла, на треть заполненные виски, содовой и плавающими в этом коктейле кусочками льда.

Мы пригубили виски, молча разглядывая друг друга, как будто видели в первый раз. Я, сам не знаю зачем, подмигнул Лауре и сказал:

– Ты смотришь на меня, как на новогодний подарок.

– Может быть, – улыбнулась она одними уголками пухлых чувственных губ.

Бесспорно, девушка была привлекательна, даже красива, своей особой южной красотой. В ее жилах текла испанская и индейская кровь. Таких черноволосых красавиц, полудиких, свободных и гордых, показывают в кино. И я сам на миг почувствовал себя в ее обществе героем, настоящим мачо.

– Хорошо, тогда к Рождеству я упакуюсь в коробочку, попрошу перевязать ее ленточкой и отправить тебе, – пошутил я.

Лаура звонко, почти по-детски рассмеялась.

– Сколько тебе лет? – спросил я, хотя прекрасно это знал.

– Двадцать. – Она не соврала. – А что?

– Ты очень красивая девушка, Лаура. И до сих пор не замужем. Удивительно.

– Не встретила настоящего друга. – Она слегка повела плечами.

Ее обнаженная коленка коснулась моей и не отстранилась. Мы оба сделали вид, что ничего не произошло. Чуть позже Лаура осмелела и через пять минут повторила трюк со второй. При этом она невинно откусывала крохотные кусочки пирожного и пила кофе.

От такого быстрого перехода от детской шалости к откровенному заигрыванию я буквально остолбенел. Или у них в Аргентине это в порядке вещей? Не хотелось выглядеть идиотом. Но и что делать, я не знал. К счастью, мы уже допивали наши напитки. Оказалось, что и это входило в сценарий Лауры.

Она поставила пустую чашку, выгнулась, откидываясь на спинку стула, будто разминая затекшее тело, и посмотрела мне прямо в глаза.

«Еще немного, и мои ноги окажутся у нее под юбкой», – подумал я, ощущая нелепость своего положения.

В следующее мгновение это и случилось.

«Все, пора прекращать этот спектакль», – решил я, но Лаура меня опередила.

Она, в полном смысле этого слова, сползла с меня, не спеша поднялась.

– Пойдем, – протянула слегка охрипшим голосом.

Я понял, что первую партию я проиграл, встал вслед за ней, пытаясь как можно непринужденнее извлечь из кармана брюк бумажник.

Как из-под земли рядом вырос дядюшка Пепе. Радушная улыбка занимала все его лицо. Он отказался взять расчет, ссылаясь на любовь к племяннице и уважение к ее друзьям, пригласил заходить еще.

Все это время Лаура стояла с победоносным огнем в глазах и, как мне показалось, с плохо скрываемым нетерпением.

Мы вышли в набежавший серый вечер и некоторое время молча стояли. Наконец Лаура взяла меня за руку.

– Пойдем ко мне. Я живу здесь рядом. Одна. – Она кивнула на противоположную сторону улицы.

У меня создалось впечатление, что независимо от ответа я проиграю и вторую партию.

– Сеньор не поделится с нами своими песо?

Два типичных ублюдка стояли возле нас, скаля щербатые рты.

– Я все пропил, – солгал я, почему-то радуясь даже такой смене декораций.

Они придвинулись ближе, хищно сощурили глаза.

– Может, у сеньориты остались? – предположил один, раздевая Лауру глазами. – Педро, а она ничего. Возьмем с собой?

Лаура мгновенно изменилась в лице, вся сжалась в комок, задрожала. Я отодвинул ее себе за спину.

– Ну-ну, приятель. Нет песо – расплатись девкой. – Один из них ухватил меня за правое плечо, совершая огромную ошибку.

Все дальнейшее происходило, как на третьеразрядной тренировке.

Левой рукой я прижал руку ублюдка к своему плечу, свободной правой сжал его кисть и провернул ее на сто восемьдесят градусов. Не успев и крикнуть, кретин оказался в согнутом положении с вывернутой за спину рукой. Я нанес сокрушающий удар коленом в челюсть, и он, бесчувственный, растекся у моих ног.

Второй замер, выпучив глаза, но в следующий миг, злобно шипя, бросился на меня с ножом. Его рука пролетела мимо. Я поймал его за кисть и предплечье и, нисколько не жалея противника, опять же коленом, ударил в локоть.