— Я могу спросить, куда ты собираешься? — произнесла Жасс, когда Тир, раздав указания, молча отправился обратно в село.

— У нас нет времени на обсуждение, Жасс. Мне надо возвращаться, чтобы заказать необходимое оборудование для защиты скота.

Она бежала, чтобы не отставать от него.

— Значит, ты замечаешь меня только в постели?

— Жасс, сейчас не время…

Тир даже не замедлил шаг. Он не остановился, пока они не добрались до сельсовета, где были компьютеры. Она собиралась последовать за ним внутрь, но он остановил ее. Прижав к двери и опершись руками по обе стороны от ее лица, он произнес:

— Ты могла погибнуть. — Каждое его слово было как пуля. — В лучшем случае ты получила бы серьезные травмы. Ты должна была остаться в шатре, как я тебе говорил.

— Мне следовало прятаться под подушками до твоего возвращения? Забудь об этом, Тир. — Отведя волосы от глаз, она презрительно хмыкнула. — Если ты думаешь, что я буду тебе подчиняться, то ты выбрал неподходящую жену.

— Я тебя не выбирал. Эта ситуация была навязана нам обоим.

Она открыла рот, но ничего не сказала в ответ на резкие слова Тира. От стыда у нее скрутило живот Тир прав. И все же то, что произошло между ними прошлой ночью, легко уничтожили несколько разрушительных слов. Она сказала Тиру, что любит его, но теперь она вспомнила, что он не ответил ей тем же.

— Ты прав по поводу навязанной нам ситуации, — согласилась она и обрадовалась, что говорит спокойно. — И знай, что она не нравится мне так же сильно, как тебе. Как я могу радоваться жизни с человеком, который относится к женщинам как средневековый мужлан?

— Не сейчас, Жасс.

Она опередила его в дверях и преградила ему путь.

— Ты выслушаешь меня, — настаивала она и подняла руки, чтобы высвободиться от его хватки. — Я не беспомощная самка, какой ты меня, по-видимому, считаешь. Я тебе ровня во всех отношениях. Либо мы все делаем вместе, либо разводимся.

После долгого молчания Тир отстранился от нее.

— Побудь здесь и успокойся, — посоветовал он.

Жасс стиснула зубы, но, по крайней мере, не сказала ничего из того, о чем могла после пожалеть. Она прислонилась спиной к двери, нехотя признавая, что если пойдет за Тиром внутрь, то электронные письма, которые он должен отправить, отправлены не будут. А сейчас заказ оборудования важнее ее уязвленной гордости.

Отправив письма, он вышел на улицу. Жасс стояла в метре от входа в сельсовет. Он взглянул на нее и понял, что она по-прежнему сердится. Взяв за плечи, он поставил ее перед собой.

— Пойми, Жасс, я никогда не позволю тебе рисковать жизнью. Ты меня поняла?

Она вздернула подбородок.

— А я никогда не позволю тебе рисковать в одиночку. Ты меня понял? — Она не моргая смотрела на него. — Тебе не кажется, что пришла пора все мне рассказать?

Отпустив ее, он шагнул назад.

— И не смей говорить мне, что тебе нечего мне сказать, — предупредила она, когда он покачал головой.

— Здесь не место, Жасс.

— Да? А где подходящее место? Подождем, когда мы окажемся за столом в зале заседаний компании Скаванга? — Сильнее сжав зубы, она одарила его свирепым взглядом. — Подходящего места не будет, Тир, но есть подходящее время, и оно настало.

— Ты говоришь о клочке бумаги, который мы подписали? Он сделал нас мужем и женой, но это не дает тебе права копаться у меня в душе.

— Трус.

Жасс всегда знала, как задеть Тира за живое.

— Я профессиональный убийца, Жасс. Я очень хорошо делаю то, чему меня обучили. Этого тебе достаточно?

Она покачала головой:

— Ты солдат и герой, который исполнял приказы, — спокойно утверждала она. — Тебе не удастся меня шокировать, Тир, поэтому не пытайся это сделать. Ты не напугаешь меня, я от тебя не отстану, пока ты все мне не расскажешь.

— По-твоему, я герой? — резко спросил он. — Ты так считаешь?

— Это то, что я знаю. Шариф мне кое-что рассказывал, поэтому я точно знаю, кто ты такой.

— Ты знаешь все?

— Достаточно, чтобы понять, что я вышла замуж за героя, — тихо ответила Жасс. — Я знаю, что ты спас свой батальон, рискуя собственной жизнью. И прежде чем ты начнешь пугать меня рассказами о том, как опасна твоя работа, я задам тебе простой вопрос. Согласился бы брат, который меня обожает, на мой брак с опасным человеком? Разве тебе не понятно, что Шариф любит тебя, как и меня, и считает, что я могу тебе помочь?

Тир долго молчал, потом произнес:

— Я никогда не забуду лица детей. — Жасс схватила его за руку. — На войне нет возрастных ограничений, Жасс. Во время войны страдают все, от мала до велика.

— По-твоему, я этого не понимаю, Тир? Но ты всегда пытаешься помочь людям. Ты не думаешь о себе. Ты творец, а не разрушитель, и теперь пришло время подумать о восстановлении своей собственной жизни.

Они разговаривали как много лет назад. Они повзрослели, и темы их разговоров коренным образом изменились, но откровенный взгляд Жасс, как и прежде, пронзил сердце Тира.

— Ты думаешь, мне было легко стоять рядом со своим братом, когда Шариф вернул себе королевство? — тихо продолжала она. — Я прошла все битвы вместе с Шарифом, чтобы мы могли возместить ущерб, оставленный нашими родителями. Я не дрогнула тогда, и я не дрогну сейчас, что бы ты мне ни сказал.

Тир покачал головой:

— У меня нет на это времени. К сожалению. Я не могу остановить свою работу по эгоистичным причинам. Я едва успеваю заниматься делами в Кареши, поэтому не имел права вступать в брак и обзаводиться детьми.

— Ты говоришь так, словно будешь делать это в одиночку, — прервала его Жасс. — Ты уже не одинок, и я не хочу, чтобы ты прекращал работать в Кареши. Я хочу работать с тобой, Тир. Я хочу, чтобы наши дети радовались переменам, которые произойдут в Кареши в результате строительства и ремонта. Я желаю, чтобы ты вкладывал в Кареши свою душу, свои мысли и реализовывал здесь свои мечты. Я хочу, чтобы Кареши стала твоей страной. Мы будем делать все постепенно, — уверенно произнесла она, когда он посмотрел на нее с сомнением. — Если ты что-то от меня утаил, то ты расскажешь мне об этом. Не сейчас, не все сразу. Потребуется какое-то время, чтобы залечить раны.

— Ты всегда была упрямой, — пробормотал он и сверкнул на нее глазами.

— И я не изменюсь, — заверила Жасс и взяла его за руки. — Смирись, — прошептала она. — Ты же знаешь, что будешь со мной до конца жизни.

Прошло несколько напряженных моментов, а потом Тир победоносно рассмеялся и поцеловал Жасс, вложив в поцелуй всю свою любовь, страсть и жизнелюбие. Они целовались, и между ними разгоралось пламя желания. Возможно, вокруг них были люди, но они никого не замечали. Их страсть вырвалась наружу. Они пребывали в собственном мирке, пока к ним не подошел староста и не сделал им замечание.