— Люби меня, — тихо приказал Тир, сильнее распаляя Жасс.

— Это единственное указание, которое тебе разрешается мне давать, — поддразнила она его после, с удовлетворением прижимаясь к его груди. — Но ты можешь давать его, когда тебе захочется.

— Это намек?

— Если он тебе требуется, — подтвердила она, опускаясь на него сверху.

Тир знал ее тело и желания лучше ее. Он отлично понимал, что ей необходимо и что ей понравится.

— А знаешь, принцесса, — Тир ненадолго остановился, — для меня нет ничего приятнее, чем видеть, как ты испытываешь блаженство.

Она улыбнулась.

— Ты удивительная, — признался он с улыбкой во время передышки.

— Ты любишь меня только из-за секса? — спросила она.

Пристально глядя ей в глаза. Тир посерьезнел:

— Я люблю в тебе все. Ты прекрасна. Жасс. Ты моя идеальная женщина.

— Я люблю тебя, Тир. И я никогда не устану слушать твои признания в любви.

— Тебе повезло, принцесса. — Тир обнял ее. — Я буду признаваться тебе в любви, пока я живу.

Сумеречное небо над пустыней приобрело фиолетово-золотистый оттенок. Луна цвета слоновой кости висела низко в небе, когда Жасс и Тир наблюдали, как сельские жители натаскивают своих пустельг для охоты. Небо было таким ясным, что Жасс видела темные кратеры на поверхности луны и огромные темные тени на ее поверхности. Жители села так обрадовались, увидев принцессу и Тира, что сразу отдали им лучшую птицу.

— Возьми ее, Жасс, — предложил Тир.

Она улыбнулась, смотря в глаза любимого человека, и подумала, как сильно она изменилась. Тир тоже стал другим. Сейчас он был спокойным и расслабленным, а она стала обычной влюбленной женщиной.

Тир вручил ей перчатку, чтобы защитить руку от когтей пустельги, а потом передал ей прекрасную птицу. Пустельга была совершенно спокойна, на ее головке был затейливо вышитый капюшон.

— Мы давно этого не делали, — заметил Тир, пока они восхищались птицей.

— Это было в другой жизни, — согласилась Жасс. Именно по этой причине она не удивилась легкости птицы, которая почти ничего не весила благодаря своим полым костям. — Но это призовая пустельга, которую должен запустить ты.

— Мне уже несут другую птицу. И имей в виду, моя серебристая самочка примерно в два раза больше твоего самца.

— Моя птица все равно красивее.

— Должен ли я ревновать? — спросил Тир, и Жасс погладила свою птицу.

— Когда выигрывает моя пустельга, — сказала она, — ты можешь порадоваться и даже испытать облегчение, что я готова признать, будто бывают случаи, когда мужчина в чем-то превосходит женщину.

Тир рассмеялся. Затрубили в рог, предупреждая человека с приманкой, стоящего на утесе почти за километр от села. Он должен был бросить мясо, чтобы обученные птицы поймали его и принесли в клювах тому, кто их выпустил.

Тир и Жасс сняли капюшоны со своих пустельг, и птицы почти мгновенно взмыли в воздух. Тир и Жасс смотрели на пустельг, пока те не исчезли из поля зрения. Сельчане делали ставки по поводу того, чья птица вернется первой. Жасс стояла, прислонившись спиной к Тиру, который обнимал ее за талию, и глубоко вдыхала пустынный воздух. Ей было наплевать на то, чья птица выиграет. Она любит Тира, и все проблемы, с которыми им придется столкнуться, они решат вместе. Они всегда будут близки, во всех отношениях.

Возбужденные крики людей послышались менее чем через минуту. На небе появились птицы. Они летели быстро и вернулись за считаные секунды. Жасс помнила, что пустельги развивают скорость более девяноста километров в час.

— Самец вернулся первым, — заметил Тир и поморщился, глядя на небо. — Он меньше и шустрее.

— И заботливее. — Жасс рассмеялась, когда самец пустельги, вместо того чтобы сесть ей на руку, замер в небе, ожидая возвращения самки, которая приземлилась на руку Тира. — Ты выиграл, — признала она.

— Только потому, что твоя птица ждала свою партнершу, прежде чем приземлиться, — заметил Тир, когда они дали пустельгам лакомство и надели им капюшоны. — Пустельги выбирают себе пару на всю жизнь.

Она бодро на него посмотрела.

— Я знаю об этом. — У нее покраснели щеки, а ее сердце еще сильнее наполнилось любовью к Тиру. Впервые после церемонии бракосочетания Жасс по-настоящему почувствовала себя молодой женой на пороге новой жизни, полной приключений, с человеком, которого она любила.

— А мне остается сделать только одно, — произнес Тир, когда жители села стали расходиться.

— И что это?

— Заняться любовью со своей женой.

— Мне придется согласиться, — мягко сказала Жасс, когда они пошли к своему шатру.

Переплетя пальцы рук, они шли в молчании, шаг в шаг. Увидев шатер, они зашагали быстрее. Жасс надеялась, что никто не заметил, как они практически бегут. Но если кто-то и заметит то из вежливости не обратит на это внимания.

Жасс и Тир возобновили свои обеты вдали от Кареши. Это произошло в Скаванге под ярко-синим небом, где жар их любви угрожал растопить снега тундры. На церемонии были три сестры Тира — Бритт, Ева и Лейла, а также их мужья — Шариф, Роман и Раффа. Лейла и Раффа приехали с близнецами и новорожденным мальчиком. Бритт и Ева были на больших сроках беременности.

Бракосочетание проводилось под открытым небом на берегу замерзшего озера, недалеко от дома, принадлежавшего семье Скаванга с тех пор, как первый старатель реализовал свою мечту и врезал кирку в ледяную землю. Прежде в доме не было никаких удобств. Но каждое поколение Скаванга улучшало свое жилище, и теперь оно превратилось в оазис тепла и уюта посреди снегов. Дверь дома и свадебная беседка были украшены цветами Кареши.

— Я рад, что сбыл тебя с рук. — Шариф поддразнил Жасс, горячо целуя ее в обе щеки.

— Тебе больше не придется договариваться о свадьбе, а потом ее отменять, — поддразнила она его в ответ.

Шариф смотрел на нее радостно и по-доброму:

— Я знал, что так произойдет. Но если бы я открыл рот раньше времени…

— Я заупрямилась бы еще больше. — Жасс усмехнулась.

— Самое главное, чтобы ты была счастлива, Жасмина.

— Я счастлива, Шариф.

— Да, — согласился он. — Я это вижу. Я приготовил вам свадебный подарок, — произнес Шариф более громким голосом, чтобы все его услышали. — Я рад сообщить, что передаю управление министерством внутренних дел Кареши моей сестре, Жасмине, и ее мужу, Тиру, — моему дорогому и надежному другу, который мне как брат. Я делаю это потому, что я знаю: для вас обоих интересы нашего народа важнее собственной жизни. И я надеюсь, что этот указ позволит Жасс продолжать уже начатую ей работу на благо Кареши.