— Нормально, — я подтягиваю к себе тарелку с овощным салатом, понимая, что пахнет вкусно, но желудок начинает протестующе тошнить.

— Алис, если ты не начнёшь есть, дойдёшь до обмороков, — комментирует он моё выражение лица и ставит рядом бокал с соком. — Стоят этого твои нервы?

— Дай воды, пожалуйста, — вздыхаю я. — Лучше со льдом.

— Как дети? — меняет тему Андрей, протягивая мне ещё один бокал.

— Хорошо. Случился один инцидент, но вовремя помог… Женя, — почти без заминки, Андрей не должен заметить.

— Это который лучший продавец полугода? — Понимая, что есть придётся я откусываю ломтик огурца, игнорируя недовольный желудок.

— Он самый, — я задумчиво гоняю по тарелке кусочек авокадо. — Я вот думаю, может поставить его на место управляющего?

— А Алла как? — Подняв взгляд, я вижу, что Андрей хмурится.

— То есть её ты запомнил, а Женю нет, — насмешливо фыркаю я и на волне веселья засовываю в себя ещё пару ложек салата. — Алла меня разочаровывает, и чем дальше, тем больше.

— Впервые слышу, что она перестала тебя устраивать. — Поставив передо мной тарелку с варёной картошкой и рыбой на пару, политые каким-то хитрым соусом, он садится рядом.

— Тебе надо было идти в повара, — улыбаюсь я, наклонившись над тарелкой и вдыхая обалденный аромат. Даже аппетит появляется.

— Это мой запасной аэродром, — хмыкает Андрей. — Так что там с Аллой?

— С Аллой ничего, в этом и проблема. — Первый кусок нежно-розовой, с прожилками зелени, рыбы тает во рту, так что я не замечаю, как разом сметаю половину порции. — Алла сдулась и теперь всю её работу приходится делать мне. И не то чтобы это было очень сложно, но бесит! Зачем мне человек, которому я плачу деньги, если её нет, когда она мне нужна, и если все дела за ней подчищают обычные продавцы?

— Уволишь? — задумчиво отзывается Андрей, глядя на меня.

— Не знаю, — вздохнув, я доедаю рыбу и отодвигаю тарелку. — Но очень хочется.

— Поговори с ней, может у неё проблемы?

— А у меня нет проблем? — раздражаюсь я. — Я тоже могу ходить и ныть, что у меня отец в больнице, на половину филиалов наложили санкции, а нужное мне здание слишком дорогое, но вместо этого я целый день провожу на работе и продолжаю искать варианты!

— Просто таких, как ты, больше нет, моя Полуночная госпожа. — Андрей берёт сидение и разворачивает меня лицом к себе. — Такие рождаются раз в поколение и не достаются никому.

— А ты?

Вместо ответа Андрей встаёт, берёт мою руку с кольцом и легко целует безымянный палец. И моё сердце замирает, как и всегда в такие мгновения, но противные предательские мыслишки о Яне так и лезут наружу.

— А я не представляю, за какие заслуги мне так повезло. — Голубые глаза совсем близко и в них я вижу отражение своего взгляда.

— Скорее, в наказание, — со вздохом покачав головой, я поднимаюсь, чтобы убрать тарелки в раковину.

Вот только темнота накрывает внезапно, заставив пошатнуться и схватиться за столешницу, а мелодичный звон свидетельствует о гибели двух из четырёх тарелок в этом доме.

— Алиса!

Не успеваю я отозваться, как оказываюсь сидящей на диване, а в руке Андрея появляется телефон.

— И долго ты так? — беспокойно спрашивает он, кажется, собираясь вызвать мне Скорую.

— Последнюю неделю, но совсем весело только эти пару дней, — морщась, отзываюсь я. — Андрей, положи трубку!

— Положи трубку? — не верит он, но всё же бросает телефон на диван. — Алис, ты совсем рехнулась?! Зная, что тебе хреново, взяла и уехала за триста километров отсюда! Если на себя тебе плевать, то хоть об отце подумай. — Пожалуй, голос на меня он повышает впервые.

— Только этим и занимаюсь. — Я демонстративно встаю и, раскинув руки, поворачиваюсь вокруг своей оси. — Достаточное доказательство того, что со мной всё в норме?

— Вот это вот норма? — Лучше бы орал, потому что так ещё страшнее. Было бы, если бы я не была собой.

— Согласна, неприятно, но можешь успокоиться, я записалась к врачу на среду. Выпишут витамины и всё пройдёт.

— Витамины!.. — Андрей присаживается на подлокотник дивана и ожесточённо трёт лицо. — Господи, дай мне терпения!

— Слишком много пафоса для простого недомогания, — криво улыбаюсь я.

— Серьёзно? — На его лице откровенно издевательский интерес, который я тоже вижу впервые. — Скажи мне, любимая моя, а ты уверена, что это лёгкое недомогание?

— И что ты имеешь в виду?

— Что ты беременна.

Мгновенный укол леденящего ужаса быстро сменяется насмешкой.

— Только если от святого духа, — хмыкаю я, но осадок остаётся. — Ты прекрасно знаешь, что это невозможно.

— Уверена? — Андрей садится рядом и от радостного, полного предвкушения взгляда мне становится не по себе. Боже упаси кого-то иметь такую мать, как я! — Помнишь день рождения Константина Игоревича?

— Допустим, помню.

Вряд ли он имеет в виду трёхъярусный торт, а вот секс на скамейке в самой отдалённой части турбазы гораздо ближе к правде.

— А то, что ты болела, тоже помнишь?

— Если ты намекаешь на то, что антибиотики снизили эффект противозачаточных, то всё это бред, — недовольно фыркаю я, искренне пытаясь не сомневаться в этом. И не поддаться панике. — Там и про алкоголь тоже самое написано.

Опять же такой слабости у меня не было даже тогда, когда я открывала «Саркани». Почти не спала, ничего не ела и только бегала между домом и будущим магазином, надеясь всё успеть и ничего не забыть. Нет, нет и нет. Я просто не могу быть беременной! Кому молиться, чтобы это прошло от витаминчиков?!

Потому что я не могу быть матерью. Просто не могу. Пелёнки, распашонки и памперсы никак не сочетаются с моей истеричностью. И мне некогда рожать, у меня новый филиал на носу!

Да и зачем ребёнку мать, которая не сможет его любить?

— Алиса…

— Что?! — нервно рявкаю я и теряюсь, глядя на едва сдерживающего улыбку Андрея.

— Пирожное будешь?

Отвратительный день.