Вся проблема утверждений, подобных этому – о концлагере, в том, что они краткие, а для дискуссии на такую серьезную тему нужны развернутые пояснения. Например, легко сказать: «Теория эволюции – бред», но для аргументации в защиту теории эволюции понадобятся время и терпение слушателя.

Мне даже не хочется говорить о таких очевидных вещах, что голод в концлагерях был одним из инструментов пыток, лишавшим узников человеческого достоинства. И о том, что от голода или скудной еды в муках умирали миллионы людей, не доживая при этом до устрашающей худобы. А те, кто уцелел, не только сами страдали различной тяжести психическими и соматическими расстройствами, но и передали свои проблемы «по наследству»[102].

Я не понимаю, почему идею о дефиците калорий надо обязательно иллюстрировать таким садистским примером. Когда на нехватку питательных веществ организм реагирует снижением массы тела, это симптом проблемы (с точки зрения тела). А диетическая индустрия предлагает «концлагерную» диету всем, даже тем, чей индекс массы тела, или ИМТ (при всей условности этого показателя), в норме. Продается идея, будто всегда можно похудеть еще немного, даже если вес и так недостаточный: ведь это доказано концлагерем. Однако, согласно исследованиям, начиная активно худеть, люди с «нормальным» (по меркам ИМТ) весом, имеют большие шансы получить расстройство пищевого поведения, а в дальнейшем набрать вес – на этот раз уже действительно лишний. Именно эти люди с большей вероятностью откроют свой личный холодильник Пандоры и через некоторое время после диетических экспериментов обнаружат себя ночью на кухне запивающими котлеты борщом. А все потому, что организм, который всегда имел доступе к еде и не откладывал ее «на черный день», вдруг оказывается в условиях голода, когда работает только один принцип: «Запасайся, кто может!»

Мне кажется, что главная ошибка в стратегии навязывания диетический культуры – ее агрессивность, и именно потому так часто звучит тема концлагеря. Каждый человек волен по любым причинам устраивать себе свой личный концлагерь. Но зачем пытаться и окружающим обеспечить там пожизненный срок? Как-то раз в сети мне встретился очень искренний текст приблизительно такого содержания: «Мне с детства многое запрещали, а я слушался, потому что хотел быть хорошим. Когда я пошел в школу, то увидел, как много там позволяют другим детям. Я ненавидел их за это и сам все им запрещал. Прошло много лет. Я до сих пор борюсь с тем, чтобы не лезть с запретами в чужую жизнь».

Причина «лишнего веса» может крыться в чем угодно: бывает, что человеку лишь кажется, что у него ожирение; иногда люди ищут в еде любовь и утешение или же воспринимают еду как недостающий элемент при травмированной личностной организации. Но что бы ни стояло за лишним весом, голодные пытки и эмоциональное насилие не избавят вас от килограммов, а лишь усугубят ситуацию.

Да, в концлагерях не было полных. А еще там не было счастливых, здоровых и свободных. И если сравнивать диету и концлагерь, становятся понятнее слова Наоми Вульф: «Культура, фиксированная на женской худобе, – это одержимость не красотой, а женским послушанием. Диетическая культура – самый мощный в истории инструмент подавления женщин: население, пребывающее в тихом безумии, легко поддается управлению. ‹…› Привлекательность худобы в глазах общества заключается не в том, как она влияет на наше тело, а в том, что она делает с нашим умом. Ценится, собственно, не худоба – это лишь симптом, – а женский голод: он привлекателен тем, что сужает горизонты мышления».

Эту идею можно дополнить цитатой Анселя Киса, проводившего миннесотский эксперимент: «Голодных людей нельзя учить демократии». Так что, если обратиться к истории, станет ясно, что диеты и концлагерь недаром упоминались вместе[103].

Одним из основоположников американской диетической культуры был американский священник Сильвестер Грэм (1794−1851). В России о нем почти ничего не слышали, а вот в Америке он весьма известная историческая личность[104]. Преподобный Сильвестер Грэм был религиозным фанатиком, который ненавидел секс и был одержим радикальными разными идеями о еде. Он основал довольно популярное диетическое движение, из-за чего Грэма прозвали «пророком цельнозернового хлеба». Прославился он также и своими диетическими печеньями, которые почти не имели вкуса – но в этом-то и был их смысл.

Однако философия Грэма выходила далеко за рамки еды. Особенно его волновала проблема мастурбации, которая, как он считал, ведет к слепоте и прочим проблемам со здоровьем. Чтобы избавить человечество от мастурбации, Грэм предлагал «агрессивное обрезание» – такое, чтобы во время эрекции мужчина испытывал боль. Для девушек преподобный придумал другую пытку: Грэм рекомендовал наносить им на клитор чистый фенол. Страшно представить, что бы он предложил, если бы знал об основном органе секса – головном мозге: ведь все процессы регулируются именно в нем. Кстати, инъекции фенола нацисты активно использовали для казни заключенных в Освенциме: одного грамма достаточно, чтобы вызвать смерть[105].

Грэм верил, что «правильная» еда может контролировать моральный облик, а вкусная, острая и даже просто горячая – возбуждает сексуальное желание. Преподобный и его последователи утверждали, что между едой, здоровьем и моралью существует взаимосвязь, и тщательно составляли списки «плохой» и «хорошей» еды. «Плохой» объявлялась та, которую вы легко можете обнаружить сегодня в статьях глянцевых журналов под заголовками типа «Как вернуть страсть вашим отношениям». Причем гайки с каждым годом закручивались все сильнее, и списки «хорошей» еды становились короче.

Интересно, что диетическая культура предъявляет своим последователям несовместимые требования: например, женщина должна питаться очень «скромной» едой, но при этом быть сексуальной по принципу «всегда готова» (к теме секса мы еще вернемся в третьей части нашей книги). Голод и секс не сочетаются даже на биологическом уровне: если организму не хватает еды, он блокирует «программу» размножения. Вот почему у многих активно худеющих девушек заметно снижается сексуальное влечение и начинаются сбои менструального цикла: тело боится забеременеть, потому что двоих этому Боливару не прокормить.